Форрест Гамп

— Ну вот! — обрадовался этот хлыщ. — И где же?

— В «Короле Лире».

— Великолепно… у тебя есть при себе карта ГКА?

— Это что?

— Гильдия киноактеров, да ладно, — говорит, — не важно. Слушай, бэби, это мы утрясем, без проблем. Мне другое интересно: где тебя прятали? Подумать только! Идеальный типаж: высоченный, накачанный, немногословный, прямо новый Джон Уэйн[30].

— Никакой он не Джон Уэйн. — Мистер Триббл совсем растроился. — Он шахматист мирового уровня.

— Тем лучше, — обрадовался этот хлыщ. — Умный, высоченный, накачанный, немногословный. Сочетание просто уникальное.

— Да я только с виду такой умный, — сообщаю ему, чтобы все без обмана было, а он говорит, что все это вобще не важно, потому как актеру, дескать, ни ум, ни чесность не требуеца: ты, главное дело, являйся ко времени да выдавай свои реплики.

— Моя фамилия, — говорит, — Фелдер, я делаю кино. Хочу пригласить тебя на пробы.

— Завтра он играет турнир, — пережевает мистер Триббл. — На ваши пробы и съемки у него времени нет.

— А вы постарайтесь, изыщите времячко, договорились? В конце-то концов, устройте себе передышку. Вы, кстате, тоже приходите на пробы, Триббл.

— Постараемся, — отвечает мистер Триббл. — А сейчас идем, Форрест, у нас еще дела есть.

— До встречи, бэби, — говорит мистер Фелдер, — смотри не забудь.

И мы растались.

22

На следущее утро в отеле «Беверли-Хиллз» открывался шахматный турнир. Мы с мистером Трибблом подгребли за благо временно, и он подал от моего имени заявку на полный день.

Вобще говоря, напрягаца особо не пришлось. У первого соперника, он оказался призером озонального первенства и професором какого-то колледжа, я выграл минут примерно за семь и в тайне малость порадовался: хотя бы тут професора вынес!

Его сменил парнишка лет семнадцати, с этим пришлось не много повозица. Он — в истерику: орет, плачет. Спасибо, мамаша уволокла его из зала.

С кем только не довелось мне играть и в первый день, и во второй, но я довольно быстро их сделал, и, конечно, у меня гора сплечь, посколько с Большим Сэмом партии длились часами, не имея возможности даже отлучица по маленькому, — попробуй я только отвернуца, он бы тут же начал мухлевать.

Короче, дошел я до финала, и у нас образовался день отдыха. Возвращаемся мы с мистером Трибблом в гостиницу, а там нас ждет записка от того киношника, мистера Фелдера. И в ней сказано: «Просьба позвонить в мой офис сегодня во второй половине дня, чтобы назначить пробы на завтрашнее утро» — и дальше номер телефона.

— Прямо не знаю, Форрест, — начинает мистер Триббл. — Сам-то ты как настроен?

— Я тем боле не знаю, — говорю ему, но если чесно, эта переспектива меня увлекла: в кино сняца и все такое. Если повезет, можно даже с Ракель Уэлч[31] познакомица или с ее подруженцией.

— Пожалуй, вреда большого не будет, — продолжает мистер Триббл. — Давай-ка я свяжусь с этими киношниками, назначим встречу.

Позвонил, значит, мистер Триббл в офис, уточняет, когда и куда нам завтра приходить, а потом вдруг, прикрыв трубку рукой, спрашивает:

— Форрест, ты плавать умеешь?

Я ему: «Угу», и он в трубку отвечает:

— Конечно умеет.

Потом я спросил, с чего это они вдруг на счет плаванья любопытствуют, и мистер Триббл сказал, что сам не знает, но ращитывает выеснить на месте.

Повельон оказался не тот, куда мы на эскурсию ходили, а совсем другой, и у входа нас поджидал охранник, чтобы проводить на кинопробы. Мистер Фельдер был уже там — ругался с какой-то девицей, которая и в правду смахивала на Ракель Уэлч, но, увидев меня, на лице у него заиграла улыбка.

— Ага, Форрест, — говорит, — великолепно, что ты здесь. Проходи вот в ту дверь, там гримерка и костюмерная, с тобой поработают и пришлют сюда.

Прошел я, куда мне указали, а там стоят две дамочки, и одна говорит:

— Ну, давай раздевайся.

Опять началось, но делать нечего. Разоблачился, и тогда вторая мадам протягивает мне тючок какой-то одежи, типо резиновой, с чешуей и всякой фигней, да еще ласты какие-то нелепые для рук и ног. Надевай, говорит. Мы втроем битый час возились — еле налезло на меня это шмутье. Оттуда направили в гримерку, там велели сесть в кресло, и другая дамочка с каким-то парнем стали присобачивать мне на голову огроменную резиновую маску и крепить ее к костюму, а где не сходилось, закрашивали голые места. Как управились, велели мне идти обратно на съемочную площадку.

Тащусь еле-еле, в ластах особо не разгуляешься, да и дверь не сразу откроешь, но кое-как доплелся — и вдруг вижу перед собой открытую месность и большое озеро в окружение банановых пальм и всякой тропической фигни. Мистер Фелдер уже там, увидал меня — аж отпрыгнул и говорит:

— Потрясающе, бэби! Идеальное попадание в роль!

— А что за роль-то? — спрашиваю.

— Разве, — удивляеца, — тебе не сказали? Я снимаю римейк «Твари из Черной лагуны»[32].

Даже такой идиот, как я, догадался, на какую роль меня пробуют.

Мистер Фелдер жестом подзывает девицу, с которой ругался, и говорит:

— Знакомься, Форрест, это Ракель Уэлч.

Ну, тут я просто в осадок выпал! И впрямь она, уже разодетая, платье с вырезом, все дела.