Fidem

– Мне кажется, за серой броней сира Гризео скрывается весьма светлая голова. Быть может, в ней возникнет спасительный план?

Гримберт вздохнул и несколько секунд молчал, мысленно готовя ответ, хоть в этом и не было никакой необходимости – ответ давно был готов. И он даже ощутил подобие удовлетворения, поскольку этот ответ, в отличие от много сказанного прежде, был целиком и полностью правдив.

– Нет, – сказал он. – Никакого плана у меня нет.

* * *

– Мессир?

Гримберту удалось сдержать удивленный возглас, но не рык раздражения, который последовал вслед за ним.

– Черт побери! В следующий раз, когда ты захочешь попытаться подобраться ко мне незамеченным, мои орудия могут не оказаться на предохранителе, Берхард! Помни об этом!

Тяжело ковыляющий «Ржавый Жнец» успел удалиться на безопасное расстояние, легконогий и стремительный в движениях «Варахиил» скрылся еще раньше, что до Шварцрабэ… Гримберт пристально изучил монастырское подворье, использовав весь доступный ему арсенал сканеров, включая инфракрасный спектр, но не обнаружил никаких следов рыцаря сира Хуго фон Химмельрейха, также известного как Черная Ворона. Гримберту оставалось лишь покачать головой. Необычайно ловкий тип, хоть фигляр и строит из себя паяца. Пропал, словно сквозь землю провалился. Такому впору быть не раубриттером, а фокусником…

Берхард вышел из тени. Должно быть, он укрывался в щели между складами, прячась за старым хламом и обломками камня. Гримберту оставалось лишь покачать головой. Воистину, Берхард может казаться неказистым оруженосцем, но это целый кладезь талантов под одной личиной. В течение доброго часа находиться в считаных метрах от четырех рыцарей, оснащенных хитроумными чуткими датчиками, не выдать себя и оставаться незамеченным – неплохое достижение даже для опытного лазутчика, не то что для старого слуги.

– Твои орудия? Не льсти себе, Паук. Ты не разглядел бы меня, даже если бы я вздумал отлить на твою ногу. Что с тобой? Ты делаешься невнимателен именно тогда, когда не можешь себе этого позволить.

Гримберт ощерился, поблагодарив судьбу за то, что Берхард сейчас не может видеть его лица.

– Сенсоры неважно себя ведут, – пожаловался он. – Возможно, из-за того скачка напряжения во внутренней сети, что чуть не оставил меня без связи. Когда выдастся время, нам надо будет…

Берхард покачал головой.

– С твоими сенсорами все в порядке, – заметил он. – Я сам настраивал их на прошлой неделе. Они стары, изношены, но пристойно работают. Проблема не с ними, а с тем, к чему они крепятся. Проблема с тобой, Паук.

У Гримберта не было возможности прикрыть глаза, как это иногда делают люди в момент душевного утомления. Вместо этого он на несколько секунд потушил механические глаза «Судьи», оборвав сигнал, транслируемый ими в его мозг. Несколько секунд полной темноты.

– Я немного устал, – признал Гримберт. – И вымотан. Это верно. Три дня с гвоздем в голове…

– Шесть дней, – жестко поправил Берхард. – Шесть дней ты не вылезаешь из доспеха. Твои мозги скоро спекутся всмятку, а тело покроется зловонными язвами.

Он был прав. Длительная нейрокоммутация требует платы за свои услуги. Шесть дней со штифтом в голове означают самое меньшее неделю мучительной боли в затылке, от которой хочется выть во все горло и от которой не помогает даже морфий. А еще – судороги в отвыкшем самостоятельно двигаться теле, ужасное несварение, перемежающееся кровавым поносом, и приступы головокружения, такого сильного, что невозможно оставаться на ногах. Уж не говоря о пролежнях и грязи – Гримберт иногда и сам ощущал отвратительный запах собственного тела.

Отключиться. Найти в монастыре место поукромнее и вытащить из затылка чертовы гвозди, пока то, к чему они прикасаются, не превратилось в кусок запеченных и сморщенных мозговых оболочек. Кажется, тело Гримберта даже шевельнулось в своем стальном коконе.

Нет. Не сейчас.

Едва только он отключится от «Серого Судьи», как на него навалятся все те пытки, которые он тщетно пытался отодвинуть. Мигрень, дезориентация, приступы паники, помутнение сознания… В таком состоянии он не сможет не то что вступить в бой, но даже и сообразить, откуда угрожает опасность. А в том, что опасность грозит ему из каждого угла грауштейнского монастыря, не было никаких сомнений.

Нет, подумал Гримберт, с мысленным стоном возвращая себе монохромное зрение «Судьи». Сейчас я не могу себе этого позволить. Может, позже… Позже.

– Давно ты здесь? – сухо спросил он Берхарда.

Тот хмыкнул:

– Достаточно для того, чтоб услышать все необходимое.

– Вот как? И что думаешь на этот счет?

– Что ты опять оказался втянут в паскудную историю – по собственному обыкновению. И, что еще хуже, я оказался втянут вместе с тобой. Ты опять совершаешь свою извечную ошибку, Паук. Опять пытаешься стать хитрее всех, забыв, что именно в этом заключена самая большая опасность для хитреца. Чего ты пытался добиться, открыв карты этим трем проходимцам? Заручиться их помощью? Настроить против приора? Может, свершить месть чужими руками?