Читаем Февральский дождь полностью

Февральский дождь

– Гуманитарной. Она теперь там замректора по воспитательной части. В этой кассе капает до двадцати процентов в год, представляешь? В каком банке может быть такой навар?

Я присвистнул.

Женя сказала слабым голосом:

– Я каждую ночь просыпаюсь и думаю: а вдруг ректор вернет не все деньги? А вдруг вообще не вернет? Ведь он даже расписки не написал. От этих мыслей жить не хочется. Когда я начинаю говорить об этом, мама раздражается, я завожусь. Она обзывает меня истеричкой. Я в долгу не остаюсь. Все заканчивается тем, что я – неблагодарная дрянь и вылитая отец. Мы с Олегом думали, что после того, как ты уйдешь, она изменится. На какое-то время она действительно стала другой. А потом… То ей кажется, что я слишком много на себя трачу. То я будто бы к Дениске плохо отношусь. То много курю. То налево посматриваю.

Помолчав немного, Женя спросила:

– Слушай, папка, а тебе приходилось перебарывать себя? Ну, в смысле, преодолевать свои влечения? Или ты никогда ни в чем себе не отказывал?

Я сказал, что в таких случаях искал и находил недостатки. При желании это не так уж трудно. А потом говорил себе: и стоит ли из-за этого всего расстраиваться?

– Потрясающе! – воскликнула Женя, – Я сделала в Лондоне то же самое. А ты не мог бы ехать быстрее?

– Ты ж боишься быстрой езды.

– Только с Олегом. Как хорошо, что у него сломалась машина. Раньше езда была для меня каф, а сейчас… – дочь часто заморгала глазами.

Она становилась слезливой.

Мы проехали мост через Оку и после деревни Липицы свернули на Пущино.

Ирина была на работе. На столе в кухне Женя увидела запись нашего вчерашнего разговора.

Я писал: «Сколько мыслей не пришло мне в голову с тех пор, как мы знакомы».

Ирина отвечала: «Как тебе повезло, что ты встретился со мной так поздно. Иначе бы загубил на меня свою жизнь».

Ну и так далее.

– Папка, я так рада за тебя! – сказала Женя.

Я обнял дочь:

– Какая же ты у меня немелочная.

Женя полезла в сумочку за сигаретами:

– С чего ты взял? Думаешь, мне не обидно? Еще как обидно. Но факт налицо: Ирина Антоновна самая классная женщина из всех, кого я знаю. Она такая сложная и в то же время такая… – Женя не находила подходящего слова.

Я подсказал:

– Сама она называет себя обиходной.

– Вот! Так и есть. Мне особенно нравится, что с ней можно говорить обо всем. С ней я умнею и учусь давить в себе бабство. Это же само страшное, что бывает в женщине.

Когда распаковали подарки, Ирине достались настенные сувенирные часы: лондонский Биг Бен в миниатюре.

– Пусть часы вашей жизни идут долго-долго, – сказала Женя

– Давай, Женечка, выпьем за тебя, – сказала Ирина. – Ты такая молодчина.

– Это папка заставлял меня заниматься! – сказала Женя. – А это, папочка, тебе.

Она вручила мне одеколон «Despot». Спасибо, что не «Самодур».

– Ирина Антоновна, сыграйте «Грезы любви», – попросила Женя, – Только, пожалуйста, не отказывайтесь.

Она забралась с ногами в кресло:

– Хочу дочь. Назову ее Сонечкой. Хочу, чтобы она говорила на трех языках и играла на пианино. А Олег стоит на своем – никого нам пока не надо.

– Подошел срок, и дети должны рождаться, несмотря ни на что. В этом смысле жить будущим нельзя, – сказала Ирина.

– Вы правы, будущего может и не быть, – как-то странно легко согласилась Женя.

Ирина пошла варить кофе. Женя погасила сигарету и присоединилась к ней. Помешивая кофе, спросила, глядя пытливо в глаза:

– Как вы себя чувствовали после операции?

– Как Серая Шейка из сказки. Уточки улетели, а я осталась зимовать одна.

– Вам не кажется, что мир скоро погибнет? – неожиданно спросила Женя. – Я недавно прочла, что через десять-пятнадцать лет Солнце взорвется, и Земля сгорит в считанные минуты.

Ирина обняла Женю.

– Что с тобой, деточка?

– Ирина Антоновна, а что делать, если муж не удовлетворяет? – попыхивая сигаретой, деловито спросила Женя.

– Если не хочешь с ним расстаться, то ничего не говори.

– А можно спросить: вам с папкой – как? Вам хорошо вместе?

– У нас медовый климакс, – пошутила Ирина.

– А почему бы вам не завести ребенка? У меня будет сестренка. Или еще один братик.

– Женечка, мой поезд слегка ушел, – сказала Ирина.

– Тогда удочерите меня.

Это была шутка. И это не было шуткой. Но что это было?

Женя сняла со стены гитару, сделала незамысловатый перебор и тихонько запела:

Под вечер кукушка вещала, кому-то щедро врала,