Февральский дождь

Возвращаясь из Москвы, я подъехав к дому в Пущино и по привычке взглянул на окна. Часы показывали десять вечера, а окна были уже темные. Обычно Рэмочка встречал радостным лаем, а тут вышел в прихожую молчком, виновато виляя хвостом. Я включил свет в гостиной. Ирина лежала на софе лицом к стене. Тонкие плечи ее подрагивали.

– Хреновые дела у меня, Юра. Опухоль нашли в правой груди. Вроде бы, в начальной стадии, а на самом деле – кто знает… Сделать операцию более-менее надежно – это отнять грудь.

Меня обдало холодом. Вот, оказывается, кто следующий. Вера может с облегчением вздохнуть.

Ирина прижалась ко мне, как ребенок:

– Если ты настоящий друг, найди мне хороших таблеток. Ты понял, о чем я? Я должна знать, что они у меня есть. Так мне будет спокойнее. Я считала себя крепким орешком. Но этот диагноз раздавливает.

Однако она довольно быстро взяла себя в руки. Перед обследованием в Каширке нарядилась во все лучшее и даже пыталась шутить.

– Для того, чтобы тебе сочувствовали, нужно хорошо выглядеть.

Хирургу жалко было уродовать красивое женское тело. Он по-мужски предупредил меня.

– Учтите, чтобы почистить капитально, одну грудь придется отнять.

Женя сказала, что даст на операцию столько денег, сколько надо. Мне хватало своих сбережений. Но для дочери это было дело принципа. Нет, она должна помочь Ирине Антоновне.

За день до операции Ирина надела красное кимоно, прошлась по комнате, крутнулась перед зеркалом.

– А что, я еще ничего. Смотри, какая талия. А грудь!

Грудь у нее была на редкость красивой формы. И вот – половины не будет.

Хирург как сказал, так и сделал – почистил капитально. Операция шла четыре часа. Наркоз был глубоким. Но когда, наконец, все кончилось и к Ирине вернулось сознание, она чуть не задохнулась в реанимации. Врачи вытащили ее с того света.

Женя требовала общения. В назначенное время я подъехал к знакомому дому. Был поздний вечер. Шторы в кухне были, как всегда, раздвинуты. Женя и Вера что-то выясняли. Появился Олег, сказал теще резкость и исчез. Ругань нарастала. Вера замахнулась на Женю.

Из подъезда вышел Олег. Сел в свою «шестерку», взвизгнул тормозами и уехал. Сбежал от скандала.

Подъехала маленькая машина, «Пежо – 206». За рулем молодая женщина говорила по мобильнику. Потом включила освещение салона и стала копаться в сумке. «Лора!» Мы не виделись около года. Женя сказала, что подружка транжирит деньги Фунтикова то ли в Германии, то ли в Франции. Что-то изучает, готовится открыть свой бизнес в России.

Дверца «Пежо» открылась. Лора решительно зашагала к моей машине. Села на переднее сидение. Салон заполнился изысканным запахом дорогих духов.

– Как интересно получается. Похоже, вы помолодели, а я – постарела. Почему не спрашиваете, как живу?

– Как живешь? – как попугай, спросил я.

– Скучаю по Жене. Видимся раз в год. Я закурю?

– Кури.

Лора зажгла тонкую сигаретку.

– Вы, наверно, благодарны Жене. Невольно помогла вам уйти. Я знала, что рано или поздно вы уйдете.

К дому подходил высокий худой парень. Он приостановился у «пежо», увидел, что в машине никого нет, и вошел в дом. Это был Денис. Как же он вымахал!

– Вам за него не страшно? – спросила Лора. – Или вычеркнули его? Вы его вычеркнули, Юрий Леонтьевич, – утвердительно закончила она.

Я ответил терпеливо:

– Лора, я, конечно, плохой человек. Но когда хорошие люди мне об этом напоминают, я начинаю думать о себе лучше. Лучше пошла бы, вытащила Женю.

– И то, правда. А то стоит сейчас насмерть, а потом будет пить валерьянку.

Лора решительно вошла в подъезд и спустя время вернулась с Женей. Дочь выглядела опустошенной. Она выкурила сигарету у машины, потом села на заднее сидение.

– Снова в квартире вокзал. Куча родственничков, сумки, чемоданы. Снова Денису негде спать. Ночует парень неизвестно где. И слова не скажи.

Потом призналась – просила у матери денег. Та допытывалась: зачем? «Я могу взять у тебя своих тысячу долларов, не объясняя, зачем они мне? – спрашивала Женя. – «Нет, не можешь!», – отвечала Вера, догадываясь, зачем понадобились дочери деньги.

– А ведь приходила поделиться с мамочкой: еду в Лондон на курсы переводчиков, – с горечью сказала Женя.

Мне было чертовски приятно это слышать. Я поздравил дочь.

Эту неделю я жил в Москве, чтобы ездить в Каширку к Ирине. Едва поднялся в свою квартиру, как зазвонил телефон.

– Юрий Леонтьевич, гляньте в окно.

Я посмотрел вниз. Там стоял уже знакомый маленький «Пежо». Лора вышла из машины, махнула рукой и сказала в мобильник:

– Я зайду? Хочу посмотреть, как вы живете.

Я на секунду задержался с ответом. Лора истолковала резковато.

– Кого вы больше боитесь, Юрий Леонтьевич? Меня или себя? Меня бояться не надо.

Она окинула квартиру взглядом риелтора, жестом тещи провела пальцем по зеркалу в прихожей. Обнаружила пыль. Усмехнулась. Поняла, что жена бывает здесь редко.

Увидела на письменном столе фотографию Ирины. Заценила снисходительно:

– А ваша Ирина Антоновна действительно ничего.

Зашла в ванную, поправила прическу.

– Сколько лет мы уже знаем друг друга, Юрий Леонтьевич? Впервые я вошла в ваш дом, когда мне было двенадцать.