Февральский дождь

– В глазах людей поживших молодежь стареет быстро, – обронил я, включая электрочайник.

– Теперь буду знать, – сказала Лора. – Считается, что женщина стареет от нехватки любви. А мне кажется – все наоборот: когда она сама никого не любит. Сейчас никто никого не любит, только себя. Любовь как бы немодна. Как вам вообще наше время, Юрий Леонтьевич?

– Время – это люди.

– А как вам люди?

– В нас все меньше и меньше русского. Точнее, того лучшего, что было в русских. И все больше худшего, что есть в нерусских.

В этом месте состоялось неловкое молчание.

Я тогда еще не знал об интересной фишке молодых женщин. Будучи девочками, они выбирают для своих сексуальных фантазий взрослых мужчин, представляют их рядом в постели. Какой-то мужчина становится их постоянным воображаемым партнером. И потом, войдя в совершеннолетие, они мечтают поиметь этого мужчину уже не в грезах, а наяву. Фишку эту я просеку гораздо позже. А пока мы сидим с Лорой в кухне, и она просвещает меня своим заграничным видением вещей.

Оказывается, мы, русские, считаемся в европах страшными зазнайками. Кичимся тем, что ни на кого не похожи. А уж как любим поговорить о своей загадочной русской душе: какие мы непостижимые. Как мы, напившись, перестаем контролировать себя и становимся хамами. Хотя многие и трезвые – такие хамы. Как мы, напившись, начинаем себя жалеть. Клянем себя за грехи, а проспавшись, снова грешим. Как мы, унижая других, и себя при этом унижаем, совершенно того не сознавая, получая от этого даже что-то вроде кайфа.

Лора избегала говорить о Фунтикове, будто его вообще не было в природе. Обронила только разок, что низкий человек всегда точно знает, чего не сделает в ответ на его пакость человек порядочный.

Разочарование в муже объяснила своей дурацкой надеждой, что самое серьезное в отношениях вполне может начаться с чего-то несерьезного. Она имела в виду их встречу в доме отдыха в Пахре.

– Но в этой надежде я ошиблась.

Кажется, Лора намекала на мой залепон с Надеждой. Научилась, однако, играть словами и ассоциациями. Я невольно спросил себя: а умеет ли так разговаривать Женя. Нет, у дочери все еще был почти детский разговор.

– Когда спросите, чем я занимаюсь, – попрекнула Лора.

– Чем ты занимаешься? – снова, как попугай, спросил я.

– Издательским делом, – сообщила Лора. – Хочу что-нибудь такое закрутить, замутить. Когда есть деньги, это нетрудно. Нанимаешь профи, и они все делают, а ты учишься на ходу. Я очень обучаемая, Юрий Леонтьевич, если вы этого еще не знаете. Между прочим, мои издатели – люди в основном вашего возраста. Мне скучновато с моим поколением. Хотя… Мне и с мужем скучновато. Он богатый, но неинтересный. У него на уме только работа и деньги.

Я рассмеялся:

– Я еще хуже. У меня в голове только работа.

Чашки, банка с кофе «Fresco» и сухой торт уже были на столе. Мы сели. Лора посмотрела на меня взглядом деловой женщины.

– Я показала своим издателям ваши очерки. Я не говорила им, что мы хорошо знакомы. Просто попросила дать оценку, можете ли вы представлять для нас какой-то интерес. Они сказали, что это добротная журналистская проза. А многие очерки – заготовки киносценариев. Так что у меня к вам может быть чисто деловой подход. Или вы еще не устали от журналистики?

Я промолчал.

Мы вышли на балкон. Перед нами открывалась панорама Москвы-реки.

– Сегодня ночью читала женский роман, – сказала Лора. – Там есть интересный монолог. Хотите, прочту по памяти?

– Давай, – сказал я.

– Вы подпустили меня слишком близко. Но вы не виноваты. Так уж получилось. Но теперь я всех сравниваю. Говорят, мужчины живут забыванием, а женщины – памятью. Так вот, я все помню. Помню такие мелочи, что даже неудобно их назвать. А вы всегда считали, что слишком стары для меня. А я уверена, что рядом со мной вы еще очень долго будете молодым. Как там у Конфуция? Ничто не бывает рано или поздно. Все бывает только вовремя. Так вот, сейчас самое время.

– Неплохо – сказал я. – Тебе надо не издавать других, а самой писать.

– Научите – буду писать. Я очень обучаемая, Юрий Леонтьевич. Ну, так что? Контракт?

Я сказал, что мне сейчас не до планов и новых проектов. Лора хотела о чем-то спросить, но не смогла. А я чувствовал, что вертелось у нее на языке. Насколько серьезна болезнь у Ирины. Сколько она протянет.

Стоя на балконе, я смотрел вниз. Лора подошла к своему «Пежо», но не взглянула на мой балкон, не помахала рукой.

Я налил себе еще кофе. Плеснул коньяка. Очередной треугольник, но на этот раз, кажется, последний в моей жизни. Только раньше я даже не пробовал бороться с соблазном. Всякое новое увлечение приходило в то время, когда прежняя любовь кончалась.

Я не знал, как мне теперь любить Ирину, после операции. Получится ли любить по-прежнему? Я только знал, что не хочу ее потерять. Без нее я с любой женщиной снова буду один. Что из этого следует? А то. Нужно порвать с Лорой.

Но тут же в голову пришла мысль, которая меня ужаснула. Если я резко порву с ней, она будет подсознательно желать смерти Ирине.

Глава 46