Февральский дождь

Я сказал, что политикой не занимаюсь. Альберт с деликатным ехидством заметил, что настоящий журналист должен разбираться во всем. Пока я соображал, как ответить на этот выпад, он напомнил, что я сейчас без работы, а они хорошо заплатят.

Я спросил, в курсе ли Костенко, что генерал Бондаренко дает на него показания. Альберт сказал, что это деза. Генерал не может давать показания. Его арест проведен по технологии похищения. А он хорошо знает уголовно-процессуальный кодекс. К тому же у генерала нет компромата на Костенко. Потому что нет самого компромата. Костенко – по природе своей делатель, а не махинатор. Тут у меня был повод ухмыльнуться. Делатели тоже чего только себе не позволяют.

Альберт принял мои колебания за мандраж.

– Я вас понимаю, – продолжал он. – Если усадили в кутузку генерала… Конечно, появляться вам в администрации края нельзя. Мы поселим вас в загородном пансионате, дадим машину с водителем. Встречайтесь, с кем хотите.

Альберт предупредил, что не исключает слежки за собой. А значит, я могу сей же момент попасть в поле зрения ребят с Лубянки. Так что у меня есть полное право выйти из игры в любой момент, как только станет горячо.

К этому времени мозг ежеминутно сигналил мне, что жить осталось немного, может быть, не больше года. В таком случае, стоит ли бояться чего-то больше, чем смерти? Стоит ли капризничать, если завтра не на что будет отодвигать конец.

Я сказал, что если даже соглашусь, то буду искать истину, а не оправдания для Костенко. Так что без обид.

Решающее значение имела для меня репутация Чубайса. Против нечистой силы все средства хороши, включая заказное расследование.

– Договорились! – согласился Альберт. – Полетим, если не возражаете, одним бортом. Послезавтра. Я куплю билеты и позвоню. А пока вот вам на сборы.

Он положил передо мной в конверте тысячу долларов. Я был ошарашен. Меня вот так, чистоганом, еще не нанимали. Я выглядел в своих глазах наемником в чистом виде

Глава 40

На другой день я поехал в наукоград Пущино. Там обласканные предыдущей властью ученые изобрели искусственную кровь, искусственную кожу, сделали кучу других открытий, а теперь бедствовали и один за другим сманивались на Запад. В дороге придумал заголовок для материала «Нужны ли нам мозги?» Оставалось послушать сердитых ученых, устоявших перед соблазном свалить за бугор.

На подъезде к Пущино «Икарус» нырнул в низину и круто взлетел на возвышенность. Чистенький городок стоял на горе, самой высокой точке Московской области. Внизу извивалась Ока. У автобусной станции стояла женщина с овчаркой колли, обе рыжей масти. Женщина спросила: не пытались ли сесть в автобус две девочки? Может, им не хватило мест? Я пожал плечами: нет, я ничего такого не заметил. Незнакомка была расстроена. Я спросил, где тут гостиница.

– Рэмочка, давай проводим товарища, – сказала псу женщина. – Нам ведь по пути, правда?

Она была хорошенькая. То есть лучше красивой, кто в этом понимает. Маленький нос правильной формы, а нос, как известно, самая важная часть женского лица, это еще Лермонтов отмечал. Только я добавил бы сюда полные мыслей глаза. Рот с родинкой в уголке показался мне не очень. Узковат и губы тонковаты. Но от этой диспропорции отвлекали стройные ноги и классическая соразмерность роста и веса 165 на 65. Как у Венеры Милосской. Это я уже на глаз определил. Но она была какая-то замученная. Худая, тени под глазами. Но пыталась выглядеть веселой. «Интересно, что она изобрела? – думал я. – Тоже, наверное, что-нибудь искусственное».

– А вы чего еще не сбежали на Запад?

– Я – не то, что вы подумали. Я ребят музыке учу, – ответила женщина.

– Пианино?

– Угу.

– А зовут как?

– Пианино – «Петрофф». Меня – Ирина.

– Вот предположим, я впервые слышу, что есть такое пианино – «Петрофф». Как считаете, невежа я, или невежда? – спросил я.

– Если совсем неотесанный, то невежа, а если безграмотный, то невежда. Что вам больше подходит?

Прикольно ответила. Я окинул ее известным мужским взглядом.

– Голоданием, что ли, увлекаетесь?

Ирина почему-то ответила серьезно.

– Наоборот, поправиться хочу. Я только что из Трускавца. Там на танцах хохлушки говорили: надо ж иметь такую плоскую фигуру!

– Представляю, как вы там зажигали, – шутливо проворчал я.

– Ах, если бы! Там обо мне говорили: гарна жинка, тильки шкода, що такая хвора.

Перед гостиницей стояло несколько автобусов.

– Это научники съехались: конференция. Быстро к администратору! – заторопила Ирина.

Места еще были, но только в двухместных номерах. Это меня не устраивало категорически. Соседей без ночного храпа мне еще не попадалось ни разу в жизни, ни в гостиницах, ни в поездах.

– Ну, найдите же что-нибудь! – настойчиво просила администратора Ирина.

Было видно, что ее в городе хорошо знают.

– Ирина Антоновна, все забито.

– Где тут у вас расписание автобусов на Москву? – решительно спросил я.

Лучше уехать, чем мучиться всю ночь. Храпуны всегда засыпают первыми.

– Вы надолго? – спросила Ирина.

– До завтра.

– Я живу рядом.

Клюшки в регистратуре жадно ловили каждое слово. Но Ирине, похоже, было все равно.

Я удивился: