– Но вы даже не знаете, кто я.
– Вы человек, которому негде ночевать. И ваше лицо я где-то видела. Не в криминальной хронике?
Я показал ей лицо в фас и профиль.
– Точно видела.
Квартира трехкомнатная, просто обставленная, с ароматом вкусной еды, собакой не пахнет, стол на кухне накрыт. Салаты, мясо, кувшин с вишневым компотом. Ирина поставила на газ кастрюлю с борщом. Я понял, что нормально поем. Потер руками.
– В шкафу, – отреагировала на пантомиму Ирина.
Я достал бутылку вина. Налил в бокалы. Посмотрели друг на друга. Улыбка у Ирины была немного грустная, а глаза смотрели хотя и пристально, но благожелательно. Она умела читать людей лучше меня. Только я об этом еще не знал.
Борщ с телятиной был отменный. Я не ел такого, даже у мамы. Ирина добавила. Я продолжал есть. Ирина сразу поняла, что у меня не все ладно в жизни. Только вот как меня зовут? И где же она меня видела?
– Вы журналист, – неуверенно сказала Ирина. Я видела вашу фотографию. У вас там надутый вид, поэтому я не сразу опознала. Возле борща вы смотритесь лучше.
Похоже, у нее было органическое поражение мозга юмором.
– А где остальные? – спросил я.
– Сын женился, муж – тоже.
– Значит, это у нас свидание?
– Нет, это у вас ночевка. Пейте компот.
Я взял кувшин за горло. Кувшин выскользнул и грохнулся на пол. Осколки разлетелись по всей кухне. Компот залил полосатое рядно. Рэмочка зашелся в звонком лае. Это была катастрофа, позор, тихий ужас. Я вскочил и растерянно переминался с ноги на ногу.
– Будете топтаться – поранитесь, – тихо сказала Ирина.
В ее руках оказалась тряпка. Через минуту все было прибрано. Но я все еще был в шоке.
– Ваше свидание продолжается, – успокоила меня Ирина.
Зазвенел колокольчик на двери. Весело загавкал пес. В дверях стояли две ярко раскрашенные девицы. Они с порога начали извиняться за опоздание. Помыли руки и появились в кухне.
– Здравствуйте, Валерий Семенович.
– Здравствуйте, – отозвался я.
– Это не совсем Валерий Семенович, – сказала Ирина.
Девицам было все равно. Не совсем, так не совсем. Они приехали помыться в ванной, хорошо поесть, отоспаться, чтобы в воскресенье вечером вернуться в свой детдом с подарками и воспоминаниями о семейной жизни. Через минуту за столом стало непринужденно весело. Я слушал разговор, смотрел на Ирину и думал, сколько ей? Младше меня лет на пять, не больше, но выглядит моложе Веры. Вот как, оказывается, может быть.
Ирина выдала мне комнату и постельное белье. Я прилег. Удивительно, совсем не чувствовал себя лишним и одиноким. Пошел в ванную. Но там были девицы. Они о чем-то шептались. Я расслышал слово «тетка». Потом увидел через неплотно закрытую дверь, что они целуются взасос.
Я прошел в кухню. Ирина мыла посуду.
– Неужели хотите удочерить этих теток?
– Надо же о ком-то заботиться.
– Вам не кажется, что они лесбиянки?
– Возможно. Они спят в одной постели.
– И вы способны таких полюбить?
– Ну, вот Рэмочка. Он же считает меня своей матерью. Руку мне грызет, когда я его лечу или купаю. Но я его люблю.
– Лучше бы меня усыновили.
Я сам удивился, как серьезно это у меня сказанулось. Ирина поглядела внимательно.
– Надо посмотреть.
Впервые за много месяцев я уснул без снотворного, спал как убитый, и спал бы еще, но надо было идти к ученым. Я тихонько поднялся, оделся, и хотел так же неслышно уйти, хотя из кухни сочился запах оладий.
Ирина застукала меня у дверей:
– Вы куда? А ну, за стол!
Я вернулся от ученых часа через два. В квартире играло пианино. Девицы исчезли. Ирина занималась с ученицей.
– Стоп, – остановила ее Ирина. – Давай еще раз уточним, что ты должна выразить.
– Как что? Карнавал, – сказала ученица, ковырнув в носу.
Ирина растолковывала:
– Эту пьесу Григ написал в тот год, когда у него умерла единственная любимая дочь. Однажды он попадает на карнавал. Чудные костюмы, страшные маски, все пляшут и смеются. И вдруг одна маска начинает манить, уводить его куда-то. И непонятно, смеется она или плачет. Григ пытается узнать, кто под этой маской. Но маска ускользает и снова тянет за собой. Они оказываются на скале, внизу бьется о камни холодное море. И тут маска показывает лицо: «Разве ты меня не узнаешь? Я – твоя дочь».
– А это действительно, была его дочь? – спросила ученица.
– В том-то и дело, что нет! И вдруг Григ узнает это место. Здесь могила его дочери. И он уже не верит маске. И тут подходят люди и говорят: будь с нами!
Я спросил:
– Действительно такое содержание?
– Нет, я только что придумала, – сказала Ирина. – Но так легче правильно играть.
– Знаете, что? Давайте сходим на рынок, – предложил я.
– А я? – пролепетала ученица.
– А ты, говорящее полено, сиди и учи, – сказала Ирина.
Здесь ее юмор мне показался грубоватым.
– Говорящее полено не обидится?
Ирина молчала. Ученица вздохнула и ответила явно ее словами:
– Обижайся – не обижайся, жить-то охота.
В магазине мы чуть не поссорились. Ирина пыталась расплачиваться за все. Мол, я у нее в гостях. А я думал – на постое.