Февральский дождь

Я был не готов к светскому мероприятию. В сумке у Ирины тоже лежал совсем не тот наряд. Мы отправились на местную барахолку. О, дальневосточный рынок! Чего там только нет! Я купил японский диктофон со скрытым микрофоном, позволяющим записывать речь человека на расстоянии в сотню метров. Ирина помимо банкетного платья и туфель получила красное кимоно. И себя, конечно, не обидел.

Чопорный прием плавно перешел в непринужденную вечеринку. Стол ломился. Местные министры и адмиралы заметили интерес Ирины к морепродуктам, особенно к омарам. «Будем поправляться», – шепнул я ей. Потом ее уговорили поиграть на фоно. После небольшого концерта министры и вояки принялись ухаживать напропалую. Пришлось поскучать.

Костенко долго приглядывался ко мне издали. Потом как бы нечаянно оказался рядом с бокалом в руке. Я уже приметил: он собственноручно наливал из бутылки с винной наклейкой, в которой определенно было не вино, а какой-то сок.

– Что пьете? – спросил я его.

– Тещин морс.

Я подумал, что губернатор боится отравления. Но мне подсказали, что он вообще не пьет. Что касается тещи, то подробности детства Костенко были не секретом для приморцев. Все знали, что рос он без отца. Мать, деловая женщина, жила работой. Мальчика опекала мать одноклассницы, на которой он впоследствии и женился. Костенко говорил о теще с нежностью. Я понял, что будет правильно узнать его и с бытовой стороны.

– А вы поручите это своей жене, – посоветовал Костенко. – А то мои женщины будут вас стесняться.

От слова «жена» применительно к себе Ирина не изменилась в лице. А на предложение выступить в роли интервьюера ответила с мальчишеской лихостью:

– Легко.

Костенко поинтересовался, как она перенесла 9-часовой перелет. Ирина совсем по-детски поморщилась.

– А я в первый год работы слетал в Москву 33 раза. Провел в воздухе 600 часов, или 20 суток, – похвастал губернатор.

Это прозвучало у него тоже по-детски. И тоже симпатично.

Ирина сыграла для него какую-то сонату. Он сел рядышком и подыграл. Оказалось, «дьявол» закончил музыкалку. Как все мужики при власти, он выглядел любимцем женщин. То есть как бы бабником. Но адмирал, ухлестнувший за Ириной, снял недостойное предположение. Когда Костенко пришел в краевой Белый дом, пошли разговоры, что он, такой мачо, заменит прежних секретарш моделями с ногами, растущими из ушей. Новый губернатор разочаровал журналистов: «Я люблю свою жену и своих двоих мальчиков. Наконец, я люблю тещу. Так что давайте не будем искать что-то в моей личной жизни. Там полный порядок».

Губернатор попил еще тещиного морса и исчез. Без того слишком задержался. Его ждали экстремальные дела. Край боролся с тяжелейшим наводнением. Было затоплено 24 района, 12 тысяч жилых домов, 1575 километров автодорог, 122 плотин и дамб. Какая могла быть 48-я комиссия? Но Чубайса и Гайдара это не трогало.

Чопорный прием перешел в раскованную вечеринку. За Ириной начал ухлестывать отставной адмирал с железными зубами, что-то шептал игриво на ухо. Я использовал момент, чтобы перейти со своей спутницей на «ты». Предъявил ультиматум: выбирай: или я, или этот козырек.

Ирина воинственно избоченилась:

– А кто с пресс-секретаршей ворковал, ужом увивался, соколом летал?

Эх, никто еще не отменял мужское правило – никогда не сознаваться.

– Это было исключительно деловое общение.

– Учти, я читаю взгляды, – пригрозила Ирина, принимая мое «ты».

Я усмехнулся:

– Что ж мужа прозевала?

– Я в это время сына от тюрьмы спасала.

Наметилось сходство жизненных напрягов.

Через неделю Ирина улетела обратно. Ее ждали ученики и какой-то престижный конкурс. Прощаясь в аэропорту, она сказала:

– Я примерно знаю правила пользования львами. Будем сидеть на тумбе, прыгать через обруч.

Глава 42

Из журналистского блокнота.

Во Владивосток и приморцев невозможно не влюбиться. Холмистый город запружен машинами. У каждого второго жителя – «японка». Пробки с утра до позднего вечера. Но водители проявляют поразительную взаимную уступчивость. Местные одеваются тщательно и нарядно. Еще Чехов отмечал, что «интеллигенции здесь относительно больше, чем в любой русской губернии». В этом смысле можно отметить только одно изменение. Сегодня приморцы начисто лишены провинциальности. Они считают Владивосток, как минимум, третьей столицей России. Возражать им можно, но едва ли хватит аргументов.

С концертов люди возвращаются толпами, как болельщики со стадиона. Молодежь с удовольствием поет «Подмосковные вечера» и танцует вальс «На сопках Манчжурии». Популярнейшая программа на телевидении – русские романсы в исполнении местных артистов.

В советское время, если у приморца была недельная командировка в столицу, он успевал побывать на семи спектаклях… Если суточная – на двух…Раз в три года родители везли детей в Москву, приводили на Красную площадь. Прильнуть к сердцу Родины – эти слова приморцы воспринимали очень конкретно.