Февральский дождь

У моего подъезда стояла иномарка с «шестерками» Гиви. Стелла о чем-то говорила с земляками по-грузински. Я сказал ей спасибо, что пожалела Женю. Дал понять, что понимаю, каким образом Лору захватили вместо моей дочери. Но добавил, что захват Лоры тоже может выйти боком. Так что звони, Стелла Гиви. Пусть он подумает, как ему лучше разобраться со мной без глупостей. Стелла набрала в мобильнике номер. Проговорила что-то по-грузински. Услышав ответ, сказала мне:

– Гиви ждет вас.

Лицо, волосы и косметика у Лоры были в порядке. Одежда не помята и не порвана. И все же по спине у меня пробежал озноб.

Из другой комнаты появился Гиви. Он был в белом костюме и белых туфлях. Темные очки. Трехдневная небритость. Гиви не мог не знать, что у меня хорошие отношения со славянскими ворами в законе. Я много общался с ними, когда писал об их касте большой очерк, который вышел отдельной книгой «Воровской орден». (Стелла ее читала). Некоторые из них сами предлагали мне защиту. Короче, серьезно обижать меня Гиви было не с руки. Но и не ответить на мой оскорбительный материал о нем он тоже не мог. Мы оба понимали расклад взаимоотношений. Осталось высказаться, как быть дальше.

– Гиви, но ведь это беспредел, – укоризненно сказал я.

Грузин скривился:

– Э, бэспрэдел нэдопустым только протыв сваих. А ты кто? Ты абычный фрайер. Не с того начынаэшь, писака. Ты абарзел. Думал, тэбэ с рук сайдет?

– Разве я написал неправду? – сказал я. – Разве ты сидел хотя бы раз в обезьяннике?

Гиви нехорошо рассмеялся:

– Вот видишь, уже нэправда! В обэзъянникэ сыдэл! И нэ раз.

– Но через час-другой тебя выпускали.

– Надо умэт с мэнтами разгаварывать, фрайер.

– Вот этого как раз и не должен делать настоящий вор – договариваться с ментами, – вырвалось у меня.

– Ты мнэ надоэл, – зло сказал Гиви.

В комнату вошла свора его шестерок.

– Он мне надоэл, – еще злее сказал им Гиви.

В глазах Лоры стыл ужас. Но она не кричала, не плакала. Только умоляюще смотрела на меня. Я спросил себя, что же я творю, зачем девчонку подставляю?

– Тебе звонила Стелла? – спросил я Гиви.

По лицу грузина было видно, что звонила. Просто он уже забыл. Наркотиками балуется с раннего утра. Гиви напряженно думал. Губы его нервно дергались. Надо было ему помочь.

Я сказал, что обязательно напишу о нашей встрече. Возможно, я задел его человеческое достоинство. Он мог не покупать статус вора в законе выручкой от продажи мандаринов. Его наверняка бессовестно оговорили. В таких случаях менты охотно пользуются сомнительной информацией. И даже распространяют ее. Есть у них такая задача – опорочивать воров в законе, подрывать их авторитет. Возможно, я невольно подыграл им. Но я исправлю ситуацию. Ну и так далее, в таком же духе. В моем выступлении помимо покаяния звучал сарказм. Но Гиви не улавливал.

– Если нэ напышэшь, будэт очэн плохо. И тэбэ и тваэй дочэри, – сказал он, кивая на Лору. – Кагда будэт статъя?

– Через неделю.

– Абманэшь – пажалэишь.

– Вы в самом деле сделаете это? – спросила Лора, когда кончился этот замес.

Я признал, что в этом случае перегнул палку. Мне ли не знать, какие примочки устраивают менты. Возможно, это была провокация и против меня тоже. От меня ментам тоже ведь достается. Ну и, конечно, я недооценил дух самого Гиви. Мне сказали, что он ублюдочный отпрыск грузинских писателей и артистов. Я думал, что природа на нем отдыхает. А оно вишь, как оказалось. Не отдыхает, а надругалась. Короче, ошибки надо признавать и исправлять. Что я и сделал.

– Мне все больше нравится наша профессия, – подрагивая, сказала Лора.

Я не просил ее держать этот случай в секрете. Она сама сказала, что ничего не скажет Жене, иначе узнает Вера.

Глава 27

За ужином Женя взглянула на часы и объявила, что у нее сюрприз. Через несколько минут она познакомит нас со своим молодым человеком. Я сглотнул комок в горле. Вера оживила изменившееся лицо вымученной улыбкой.

В прихожей раздался звонок. Женя пошла открывать. Послышался бархатистый баритон. Через минуту они появились вдвоем: Женя и обладатель баритона. Красивое, интеллигентное, можно сказать, плакатное лицо. Весь точно с витрины: новенький костюм, новенькие туфли. Взгляд прямой, открытый, глаза добрые. На Женю смотрит с обожанием. Чуть застенчивая улыбка. Дочери, как правило, выбирают не тех, но этот – хорош!

– Это Олег, – сказала Женя.

Рука крепкая, только манера здороваться странная. Обхватывает не ладонь, а только кончики пальцы, и сильно их сжимает.

Вера получила букет красных роз. Ей же предназначалась коробка конфет. На стол встала бутылка дорогого коньяка.

Пока мы с Верой приглядывались к жениху, мама приступила к допросу. Через несколько минут стало ясно, что приехал Олег из Ханты-Мансийска. Торгует брюками. Недавно купил модную «девятку» жигулей. О том, что подался в коммерцию, не жалеет: дела идут в гору. Чем занимался в Ханты-Мансийске – молчок. Выяснять бессмысленно. Если таит, значит, хвалиться нечем. Спросишь – почти наверняка соврет. Ну, и что нашла дочь в этом мелком торгаше?

Женя, словно угадав мои мысли, шепнула:

– Папка, он очень глубокий.