Фельдмаршал

Этот тост Эрих принял как само собой разумеющийся. Сенат уже провозгласил его наследником короля Густава. Монархия сошла с выборных рельсов. Король Густав упорно, из года в год, давил на риксдаг, проводил в него нужных ему людей. И вот, когда там стало большинство исполнителей его воли, он изменил закон страны. Род Вазов не должен упустить корону из рук с уходом его в иной мир.

Королевский замок в Стокгольме, расположенный на Королевском острове, был построен в незапамятные времена. И как-то, в прошлом, случился пожар, он сгорел. Его вновь отстроили. Затем король Густав расширил его. Но он таким и остался, из прошлого.

И сейчас гости, впервые попав в Стокгольм, были несколько обескуражены видом замка, не показывая, впрочем, этого.

Вечером, после ужина, молодые люди продолжили пить вино в большом зале, в нижнем ярусе башни. На верхнем, третьем ярусе этой башни располагались королевские покои. На этом ярусе было тесно, всего одна зала и две комнаты: небольшие спальни. Одна для короля с супругой, другая была в своё время, как сказали бы сейчас, детской. Когда дети подросли, детскую переместили ниже ярусом. Там было три комнаты. Одна для дочерей, другая для сыновей. Та, что была для сыновей, сейчас пустовала. Они, сыновья короля Густава, разъехались по своим герцогствам, по своим замкам. В третьей обычно размещали гостей, что наезжали к королю и задерживались у него больше чем на один день.

Граф Эдцард привёз из Германии трубадуров[95], бродячих поэтов и музыкантов. Он хотел удивить свою невесту: чтобы они, трубадуры, спели у неё под окном какую-нибудь серенаду. И в первый же вечер он устроил такой концерт. Но она, умная и сдержанная по натуре, как и все шведки, равнодушно выслушала то, что творилось под окном… И это графа немного огорчило…

На следующий день Эрих проснулся, как всегда, поздно, когда вот так, бывало, напивался с друзьями.

Граф Эдцард оказался на редкость компанейским парнем.

После завтрака они, немного поболтав, решили прогуляться верхом в ближайшем лесу. С собой они взяли егерей с собаками и вскоре наткнулись на стадо оленей.

– Ату их! Ату-у! – взвыл высоким и сильным голосом Эрих, подгоняя криками заведённых егерями собак.

Спущенные с поводков собаки пошли в сторону леса, за уходящими оленями.

Граф Эдцард устремился вслед за собаками, привстав на стременах, весь вытянулся стрункой… Он оказался на удивление силён, несмотря на его, на первый взгляд, небогатырскую фигуру. В седле он был как бог.

Одного оленя собаки догнали, остановили… Ватага, подскакав к своре собак, обложившей оленя, устроила потеху…

Когда они вернулись на берег озера, их уже ожидали слуги. И стол готовым был, вино и отдых, после гонки на скакунах.

– Граф, а ты нравишься мне! – откровенно признался Эрих.

Выпив, они заспорили о лошадях, затем перешли на выяснение достоинств оружия. И первым выпало держать перед ними экзамен длинному копью. Тому, которым были вооружены тяжёлые панцирники… И тут же, покричав, разгорячившись, они завели разговор о мечах и саблях. Но и их они признали устаревшими для благородных рыцарей.

– Чей дух превыше всякого меча! – воскликнул юный граф Иоган.

Пылал он уже страстью к Цецилии, принцессе юной. И его ум заточен уже был, а в сердце всё обострено. Вот-вот всё вырвется из-под покрова, цивилизацией прикрывшего натуру чувственную. Готов был он любить весь белый свет, и этих друзей, товарищей, собратьев…

– Принц Эрих! – вскричал с восторгом он. – Я твой верный друг! До гроба предан буду я тебе, короне шведской! Друзья! Мы должны клятву дать сейчас!

– Какую?! – вырвалось с насмешкой у Эриха. – Какую ещё клятву должен давать тебе я? Кронпринц!.. Клятвы должны давать мне!

«Ох, не хвастался бы ты!» – подумал Эдцард.

Он хотел было сказать это.

– Ты, ты-ы… – заикаясь, начал он. – Не надо та-ак… говори-ить…

Но эту мысль ему не дали досказать его товарищи по пьянке.

– Да ладно! Будет тебе! – чуть ли не в голос вскричали они, и громче всех Саксен-Лауэнбургский герцог Франц.

Герцог Франц был молод, как и все они. Но в его жилах текла кровь старца. Он, рассудительный и сдержанный, не позволял им, друзьям, не в меру разойтись. Их сдерживали его строгий взгляд, улыбка скептика…

– Господа, друзья! – повёл глазами он на них, выхватывая их лица из темноты чувств и просто глупостей. – Мы все давали обещания и клятвы: быть подлинными христианами! И тем народу своему указывать путь к истине! Ему служить не только мечом и словом, но, для подражания, высоким образцом, примером! Вот наш, принцев, несчастный и в то же время сладостный удел!

– Так выпьем же за тот удел! – прервав его, вскричал с сарказмом Эрих. – Ему мы следуем с пелёнок! Когда хотим – заглядываем под юбки у девчонок! Ха-ха-ха!..

Он рассмеялся, под укоризненным взглядом герцога Франца.

– Язык остёр! Ничего не скажешь! – стал заводиться герцог Франц. – И ты, отче, будь свидетелем тому! – призвал он вступить в словесную дуэль графа Гойского Иоанна, а по службе – епископа Оснабрюкского.