Фельдмаршал

Он стал догадываться, что это он бесплоден, а не его супруги. И от этого, от беспомощности, что он не может дать стране самого главного, наследника престола, чтобы не подвергать государство превратностям анархии, борьбы за престол новых династий, он снова запил, ударился в разврат, стал быстро опускаться, подагра подкосила ему ноги.

На людях же, на приёмах и торжествах, супружеская чета вела себя со всеми приличиями, подобающими королевским особам. И мало кто догадывался о трагедии, разыгрывающейся в стенах королевского замка… Он стал пить и перед тем, как идти к ней в спальню. Но от этого всё получалось только ещё хуже…

И он перестал ходить к ней в спальню, где его ждала холодная и скучная в постели женщина… Его охватывал всякий раз ужас, когда приходилось идти к ней, ложиться рядом с ней, такой же болезненной, как её сестра Элизабет… Его постоянно преследовал образ прелестной Барбары…

Его же супруга, Екатерина, поняла тщетность своих усилий и ухищрений.

Через два года, после того как Катерина уехала с Юханом к нему в Финляндию, она узнала, что Екатерина покинула своего мужа и уехала к себе на родину. Там она поселилась в предместье Линца и повела тихую замкнутую жизнь простой женщины…

Московский царь не раз потом интересовался о том, где она, Катерина, и как живёт. В Москве же, как она слышала, бояре говорили с сарказмом не раз литовским послам: «За какого великого человека выдали принцессу! Просил же наш государь! Ан нет!..» А когда Эриху пришла шальная затея отдать её, уже замужнюю, московскому Грозному царю, тот согласился на его предложение… Она понимала, что всё это политика, интриги. И московскому царю она как женщина безразлична… Но так хотелось думать иначе…

И мысль, что её счастье, её судьба проплыли мимо, угнетала её. И от этого было горько.

До свадьбы Юхан обещал быть верным ей, не встречаться больше с той же Кариной, прежней его наложницей, от которой у него были дети. О других же, от которых у Юхана не было детей, Катерина не знала. Хотя бродили слухи о его многочисленных связях… Обещал он ей и более роскошную жизнь, чем её прежняя в Польше. А что получилось на самом деле? Приехав в Швецию, они сразу же угодили в заключение. А как её унижали при этом!.. О боже!.. И там, в заключении, у неё была лишь одна служанка. И она сама убиралась в замке, как простая дворовая девка. Ничего не изменилось и тогда, когда он стал королём! Швеция была разорена войной. Эрих растратил на войну с Данией всю казну отца, Густава, накопленную тем за многие годы рачительного ведения хозяйства. Королевский замок был похож на жалкий двор спившегося графа… Ни посуды, ни гобеленов, голые стены. Не было даже кроватей! Всё это растащили кредиторы ещё при Эрихе… И если приезжали гости, то приходилось всем спать на одной кровати… Ужас!.. А что же её супруг, король? Тот с утра целыми часами расчесывает свою длинную рыжую бороду, приводя её в порядок, аккуратно укладывая волосок к волоску. Затем поест очищенные и сваренные потроха скотов и ляжет спать!.. Проспится, идёт гулять по королевскому двору!.. И это вместо того, чтобы заниматься делами разваливающегося королевского хозяйства…

В последнее время она наконец-то хорошенько рассмотрела мужа… Ленивый, медлительный, нелюдимый и трусливый, вечно колеблется, не может ни на что решиться. Он оказался совсем не тем, каким нарисовало когда-то её слепое девичье воображение. И порой, глядя на него, маленького, полного, круглого, как колобок, на тонких слабых ножках, к ней приходили язвительные мысли о нём.

– Мой сын достоин лучшей доли, чем быть, быть!.. – запнулась она, глядя супругу в глаза, собираясь наконец-то высказать ему всё. – И перестань водиться с курвами! С бл… ми!.. И почему Эрих не отдал меня московскому! Ха-ха-ха! – зло рассмеялась она, на глазах у неё засверкали слёзы. – Лучше бы я у московского избу подметала! И то было бы для меня лучше твоего Шведского королевства!..

Теперь она часто укоряла его этим.

– При нём-то! – воскликнул Юхан, взглядом показав на сына.

– Пускай, пускай слушает: какой у него отец! – взвизгнула Катерина.

Она ревновала его к тем девкам, курвам, с которыми изменял ей муж.

– Ты хочешь лишить его прав на польскую корону?! Вот его! – затормошила она за плечо стоявшего рядом сына, затем наклонилась над ним, и её напудренное белоснежное лицо покрылось красными пятнами, сильно старя её. – Он хочет украсть у тебя польскую корону! Ты слышал это? Слышал! – всхлипнула она от обиды на мужа… Неблагодарного!.. Как называла она его за то, что он не ценит её жертву, что она принесла в его дом, в этот паршивый дом Вазов, права на польскую корону.