Фельдмаршал

Затем они, послы, выслушали всё тот же отказ: помочь Швеции перекрыть Нарвский ход.

Итак, Антверпен они покинули тоже разочарованными.

К этому времени были уже готовы их паспорта для проезда в Брюссель и Париж, выхлопотать которые они заранее отправили туда секретаря посольства.

Уже наступила весна. И отсюда, из Антверпена, они решили отправиться дальше морем, до порта Кале, до Франции.

* * *

И вот, наконец-то, Париж!

Понтус и не представлял даже, как он соскучился по этому городу, когда-то отправившего его в большое плавание по северным чужим странам.

О, Париж, Париж! Ты вечно тот же и в то же время новый, неповторимый!..

И ему захотелось увидеть «старика Колиньи», как его называли они, офицеры, при осаде Сен-Кантена… С тех пор прошло пятнадцать лет. Срок немалый…

С ним увязался и Бьёлке, чтобы посмотреть на адмирала, о котором ему рассказывал Понтус. И они, не смущаясь, нахально пошли к адмиралу в гости. Дорогу туда, к дому адмирала на улице Засохшего Дерева, знал каждый уважающий себя парижанин… Адмирал был знаменит.

Понтус, когда-то сам бывший под впечатлением от адмирала, уже был наслышан о его влиянии на умы людей, объединившего всех протестантов во Франции после недавней гибели, два года назад, командующего армией протестантов принца Конде Бурбона, коротышки…

Их встретили и проводили к адмиралу в кабинет его слуги, почему-то вооружённые.

И Понтусу показалось это странным. Он знал, по той же осаде Сен-Кантена, бесстрашие адмирала… А тут такое… Кругом вооружённые, не только слуги… И это настораживало…

Адмирал, когда ему доложили, кто просится к нему на приём, уже ждал их. Увидев своего давнего капитана, он встал из-за стола, за которым сидели ещё несколько незнакомых для Понтуса людей, изысканно одетых, при шпагах… Дворяне!.. И, похоже, знатные… Среди них Понтус заметил и кардинала… Гугеноты, все в белых плащах – цвет Бурбонов и короля Франции!..

– А-а, капитан! – подошёл адмирал к нему с раскрытыми объятиями. – А может, уже маршал?! – пошутил он, всегда серьёзный.

Они обнялись, просто, как бывшие боевые товарищи.

Понтус, так же шутливо, заметил, что он пока ещё только генерал.

– Слышал, слышал! – ответил Колиньи.

Адмирал, отпустивший длинную бороду, раньше он носил только усы и подстригал бородку, выглядел умудрённым старцем. Сухощавое лицо прорезали морщины, сильнее обозначая это. Весь облик его, с сединой, библейский, наталкивал на мысль, что все страсти у него уже позади. Одет он был во всё чёрное, на груди, как и всегда, висел на золотой цепи орден Святого Михаила.

Понтус представил ему своего спутника – Класа Бьёлке.

В свою очередь адмирал представил ему своих, судя по всему, единомышленников. Затем он попросил их удалиться, и те оставили адмирала и его гостей.

Они сели за стол.

На столе Понтус увидел всё те же зубочистки адмирала. Одна из них была постоянно зажата всё так же в руке у адмирала… И шрам на щеке от пули, которая пробила ему щёку и выбила ему зубы в сражении под Монконтуром, и когда он улыбался, эта пустота на месте зубов не красила его. Но такие привычные мелочи располагали к доверию, как будто не было у них за плечами полутора десятка военных, политых кровью лет.

Понтус спросил адмирала о том, кто сейчас возглавляет партию гугенотов, чтобы знать при встречах, кто есть кто, и не попасть случайно впросак… Не принц ли Наварры?..

Но адмирал, вместо того чтобы ответить прямо, с чего-то стал говорить о прошлом:

– Мою мать уважала герцогиня Алансонская, впоследствии королева Маргарита Наваррская, сестра короля Франциска I… Бабка этого шалопая, Генриха Наварры[137]…

Прозвучало это у адмирала о своём соратнике скептически, тоже предводителе гугенотов.

Понтус слушал, запоминал. К этому «шалопаю» ему тоже нужно было идти на приём.

– Принц Наварры? – переспросил адмирал его, задумался, ответил:

– Он слишком, по-юношески, непостоянен ещё…

По тому, как пренебрежительно ответил адмирал о юном принце, Понтус понял, что глава гугенотов сейчас перед ним. Заметив свою оплошность, он перевёл разговор на другое, спросил мнение адмирала о сражении при Лепанто… Вот только что, полгода назад, в сентябре прошлого года, турецкий флот потерпел первое в своей истории сокрушительное поражение вблизи греческого города Лепанто, у входа в залив Патраикос, от испано-венецианского флота под командованием дона Хуана Австрийского, побочного сына императора Карла V.

Колиньи как адмирал ревниво воспринимал победы других в сражениях на море, осознавая, что с флотом Франции никто не считается. И чтобы как-то принизить победу короля Филиппа, своего противника, он рассказал Понтусу, как султан Селим II высказался об этом поражении турок.

– Для Турции это – как бритьё бороды! – презрительно отозвался султан о победе христианских королей. – После такой операции она только растёт ещё лучше!..