Фауст

На пользу мне явился узурпатор!
Я лишь теперь познал, что сам я — император.
Я, как простой солдат, облекся в панцирь сей,
Послужит цели он возвышенной моей.
На наших праздниках, блиставших мишурой,
Недоставало мне опасности одной.
Вы, сколько вас ни есть, советовали мне
Хоть в кольца поиграть с другими наравне[193].
И сердце билось так, я весь дышал турниром;
И, если б вы меня не завлекали миром,
Я славой подвигов давно б везде гремел.
С тех пор, как я среди огня узрел
Одно свое лишь отраженье,
Самостоятельность в себе я ощутил,
Меня всего тот ужас охватил,
Что мне внушало страшное горенье,
Хоть то была не боле, как игра.
Но действие свое игра та возымела:
Осмыслилась туманная пора —
Преступно избегал великого я дела.

Появляются герольды для вызова на бой анти-императора. Появляется Фауст в вооружении, с полуопущенным забралом. Вслед за ним Три богатыря, вооруженные и одетые, как прежде.

Фауст

Явились мы сюда, не ждем неодобренья.
Хоть в осторожности здесь надобности нет,
Но осторожным быть — полезный мой совет.
У горцев всех в натуре размышленья,
Они все сведущи в различных письменах
Природы и на каменных скалах.
Давно покинув плоские равнины,
Взлюбили духи больше мест других
Ущелья гор и горные вершины;
Там и работают в тиши ущелий их,
Средь металлических богатых испарений,
Анализируя там суть соединений,
Соединяя вновь простейшие тел,а.
Стремятся лишь к тому, чтоб новость там была.
Перстами легкими бесплотных сил своих
Они там создают прозрачности такие,
И в тех прозрачностях, в самом безмолвьи их,
Все видят пред собой событья сверхземные.

Император

Я выслушал тебя, тебе я верю смело,
Но нам-то здесь сейчас до них какое дело?

Фауст

Есть некромант[194] из Нурции, собой
Сабинянин он родом, верный твой
Почтительный слуга. Ему раз угрожала
Ужасная беда. Под ним уже трещала
И груда хвороста, и злые языки
Огня уже взбирались на верхи,
Поленья на костре и сами были сухи,
Да и смешали их услужливые руки
И с серою, а также со смолой.
Ни человек, ни Бог, ни дьявол от смерти,
Ему грозившей, уж не мог его спасти.
Ты, государь, разбил огня злоумышленья.
То было в Риме. Этого спасенья
Не может он забыть, и с этого-то срока
Себя обязанным тебе он мнит глубоко.
И, непрерывною заботою томим,
Следит за каждым шагом он твоим.
Забыл он совершенно о себе:
И к звездам неба он вопросы обращает,
И бездны все глубокие пытает
С одной лишь думою — и только о тебе.
Сабинянин и нам дал порученье
Спешить к тебе и на твое спасенье.
Ведь силы горные безмерны, необъятны,
Природа там не связана ни в чем;
Тупым попам те мысли не понятны:
Они зовут все это колдовством.

Император