F20

– Ты так просишь у меня прощения? – уточнила я. – Я правильно понимаю?

– Да. – Марек кивнул. – И я хочу, чтобы у нас все было… как раньше. Это, конечно, чудовищно звучит, как будто телевизор где-то включен, но тем не менее.

И в этот момент, вместо того чтобы уйти, вместо того чтобы заплакать, вместо того чтобы наплести ему бредятины из телевизора, который он так кстати упомянул, я почувствовала непреодолимое желание сказать ему правду.

– Я не знаю, когда ты ударился головой, – сказала я, – но я бы очень хотела знать, где это случилось, чтобы пойти и тоже удариться. Марек, чего ты хочешь от меня? Как ты можешь все это мне говорить?.. Ты не чувствовал моей любви, поэтому ты пошел и трахнул другую женщину, и теперь ты хочешь, чтобы все было как раньше? Но каким образом?

– Это была ошибка, – возразил Марек.

– Так не бывает, – сказала я. – Так не может быть, не существует таких ошибок. У меня был пес Лютер, и я любила его. Я не оставляла его, не уходила от него к другим собакам…

– Ты совсем охерела? – разозлился он. – Ты меня с собакой своей сравниваешь?

– Я не сравниваю, – ответила я, – я просто пытаюсь тебе объяснить, что случилось. Ты меня предал, просто так… Безо всяких причин. Ты стал встречаться с другой девушкой, и из-за этого все, что было, оно как-то… обесценилось. Ты перестал для меня быть… – Я долго подбирала слова, чтобы звучало не слишком оскорбительно. – Особенным.

– По-твоему, все так просто в жизни? – спросил Марек.

– По-моему, да.

– Значит, мы как бы закончили наши отношения? – уточнил он.

– По всей видимости, – сказала я.

Марек выпил залпом треть бутылки, после чего жестом, призванным демонстрировать всю его злость на меня, вышвырнул вино в реку. После этого он вдруг подошел ко мне и сжал меня так, что стало трудно дышать.

– Это было прекрасно, – сказал Марек.

Я ничего на это не ответила, и он ушел. Я стояла у парапета и смотрела, как из черной воды то высовывается, то снова исчезает горлышко винной бутылки. Мимо прошли какие-то старики с колли.

– 11 –

Я так хорошо запомнила обстоятельства последней встречи с Мареком только потому, что следующие две недели мне приходилось постоянно о них рассказывать незнакомым людям. Наутро после выпускного в коридоре зазвонил телефон, я услышала, как мама говорит: “Алло”. Через минуту она вошла в нашу комнату и сказала, что Марек покончил с собой. Меня поразило, что мама плакала.

Что касается меня, то я стояла на краю оврага, сверху на меня сыпались птичьи перья. Все вокруг было белым. На дне оврага лежали подушки, очень много подушек. Я услышала, как Анютик говорит мне:

– Тебе надо спрятаться.

И я шагнула в овраг. Я упала на гору подушек и затихла. Перья продолжали падать. “Интересно, сколько я смогу здесь быть, пока меня не найдут? – спросила я себя и сама же себе ответила: – Сколько хочешь”.

Я не встала с кровати ни в то утро, ни в последующие. Кровать стала моей крепостью, коврик под ней был рвом, через него я разговаривала со следователями, которых интересовало, что Марек говорил перед тем, как вскрыть себе вены, и врачами, которые сочувственно диагностировали у меня шок. Врачи мне нравились больше следователей, потому что в финале нашей беседы всегда делали мне укол и я переносилась в свой овраг. Дни я не считала, я просто лежала на подушках, пока мое спокойствие не было нарушено: я почувствовала, что в овраге есть кто-то еще. Я встала на ноги и стала искать. Перья теперь сыпались на меня вперемешку с мясом. Они были выдраны из живой плоти и кровоточили. Подушки, на которых я лежала, были ими набиты – когда я переворачивала подушки, я находила кровавые пятна. В самом дальнем углу оврага я вдруг увидела женщину, она была не больше книжки по размеру. Я подошла и взяла ее в руки. Тельце женщины было укутано в черную материю, на маленьких пальчиках – тусклые древние кольца, ее голову закрывало некое подобие китайской пагоды, и лица я не видела.

– Посмотри, что ты наделала, – вдруг сказала она. – Это ты его убила.

Так я познакомилась с Судьей. Сначала я ее просто слушала.

– Ты знаешь, что ты всегда была ничтожеством, – говорила Судья, – и что он был слишком хорош для тебя? Спорим, ты даже не верила, что он обратит на тебя внимание? Сколько ты за ним бегала, пока он не соизволил тебя трахнуть?

Постепенно я начала возражать ей.

– Я не бегала за ним! – кричала я. – Он сам мне позвонил! Он меня тоже хотел!

Судья смеялась.

– Ну конечно! Кого ты пытаешься обмануть? Он просто взял то, что само плыло ему в руки. Он спал с тобой от скуки, а как только появилась возможность, переметнулся к другой телке. Разве нет?

– Зачем он тогда просил у меня прощения? – рыдала я. – Зачем он тогда приходил ко мне?

– Потому что ты была ему удобна, – примирительно отвечала Судья. – Таковы уж мужчины. Они ленивы… Безынициативны… Посмотри на Толика. Думаешь, он без ума от твоей тупой мамаши? Да нет, просто она единственная была готова содержать его, стирать его вонючие трусы и выслушивать его жалкий бред. Ради того, чтобы иногда, с каждым годом все реже и реже, он засовывал в ее сморщенную дырку свой член.