Extensio

- Почти ничего, - признался Оле. – Только то, что она сама мне сказала по телефону. Она позвонила сюда. Считай, что сразу после моей гибели. Кое-что объяснила, но не более того. Ну, поддержала. Не без этого. Успокоила… Действительно, могло быть и хуже. А до этого… До этого приходила ко мне всего раза три. Года два или три назад. Пожалуй, даже еще и раньше. В последние визиты пыталась узнать что-то о своей матери. А до этого - просто так. Поболтать. Но почему она приходила именно ко мне, я узнал только после собственной смерти. Когда попал сюда. Я покажу тебе. Чуть позже. Да, на сеансе она тоже была. Просила поколдовать над ней…

- Точно как я? – спросил Джим.

- Пожалуй, - кивнул Оле. – Как и все, впрочем. Но я ничем не смог ей помочь. Она еще более непробиваема, чем ты.

- Я не понимаю, - признался Джим.

- Она очень плотно упакована, - объяснил Оле. – Как тебе сказать… Она изнутри не похожа на бота. То есть, она слишком фрагментарна, слишком насыщена, переплетена, совсем как человек. Добавь к этому детские травмы. Каждая – словно шрам. Она вся состоит из шрамов.

- А я? – спросил Джим. – Кем тебе показался я?

- Я могу судить лишь о мимолетном впечатлении, - ответил Оле. – Не я ведь открывал над тобой свой зонт. Ты проплыл мимо меня словно огромный корабль без единого огня.

- Ты сказал, что я непробиваемый, - напомнил Джим.

- Бронированный корабль, - поправился Оле и улыбнулся. – К сожалению, я не готов сейчас к новым сеансам. Мне самому нужно собирать себя по крупице. Для этого потребуется время. Думаю, что все дело в моей смерти. Согласись, это довольно уважительная причина для психической травмы. Но у меня все получится. Тот, кто однажды смог, сможет и еще раз.

- И все-таки, что она хотела узнать, когда приходила поболтать? – спросил Джим. – Ну, кроме сведений о матери? Она уточняла, что ее интересует в самой себе?

- То же самое, что и всех, - развел руками Оле. – Сколько человеческого у нее внутри и каково ее предназначение.

- И как это обычно удается? – спросил Джим. – Можно определить предназначение человека? Или речь идет о предназначении бота? Время, место, название квеста? Так? Не более того? Или ты можешь определить, на сколько бот продвинулся в сторону человека?

- Ты словно несешь в себе обиду, - заметил Оле. – Или ищешь ее в себе. Расчесываешь. Хотя несколько дней назад я сам почувствовал себя кем-то в этом роде. Униженным и оскорбленным. Чем больше мы становимся похожи на людей, тем острее начинает ощущаться наша уязвимость. С обычным ботом легко общаться. Он словно вспаханное поле, радуется любому зерну. Даже сорняку. И предназначение его угадать не сложно. Тем более, что свои склонности он в состоянии приобретать как и человек. В этом вывихнутом мире реальность сама настигает тебя и накладывает отпечаток. Но такие как Эмили очень редки. Они как раз сами способны накладывать отпечаток на реальность. Ну или на то, что кажется нам здесь реальностью.

- Тебе удалось ей помочь? – спросил Джим.

- Не знаю, - вздохнул Оле. – Я ведь приятельствовал с ее матерью. Точнее думал, что приятельствую. Правда, я не знал тогда, что Оливия Миллер или кто там скрывался под этим аватаром - ее мать. Однажды, уже давно, Оливия появилась у меня, но не на прием, а просто чтобы взглянуть на мое шоу. Так, во всяком случае, я подумал. Назвала свое имя, хотя я сразу же узнал ее по телепрограммам, спросила как меня зовут, улыбнулась, сказала, что я первый среди прочих. Что я смог воспользоваться чем-то, тут ее лицо скривилось, но не изменил себе. И что, возможно, пригожусь ей. О том, что она подумает об этом. Мое самомнение тут же взлетело до небес. Я наивно решил, что представляю для нее какой-то интерес. И она его поддерживала какое-то время. Без излишнего напряга, конечно. Не подумай ничего, только редкие разговоры раз в год, не более того. Кто она, и кто я? Ну, еще были какие-то случайные встречи, когда я довольствовался ролью наблюдателя. А потом она переменилась. Три последние года мы с ней не общались. Я видел ее на экране и не мог поверить. Это была не она. Правда, Эмили, когда пришла ко мне уже во второй раз, именно чтобы спросить о собственной матери, отказалась говорить со мной о нынешней Оливии. Хотя не так давно мне показалось, что Оливия рядом. Настоящая Оливия Миллер. Мать Эмили.

- Когда? – спросил Джим.

- Когда я тестировал Мию Макензи, - ответил Оле.

- Миа Макензи – мать Эмили? – удивился Джим.

- Нет, конечно! – поморщился Оле. – Нет. Но какое-то мимолетное ощущение у меня было. Это было как… увидеть знакомую подпись под незнакомым текстом. Возможно Миа была ее личным проектом. Ты бы осмотрел дом, Джим. У тебя исчезли бы одни вопросы и появились другие. Лучше бы я ответил именно на них. Мы теряем время.

- Подожди, - закрыл глаза Джим. – Не обрывай мысль. Почему ты решил, что Оливия Миллер изменилась? Когда это произошло? Или, точнее, после чего? После покушения на нее? То есть, она изменилась после собственной смерти? Так же, как и ты?