Эва, дочь трактирщика

— Потом выкупим второй этаж, — сказала Ева, прикидывая масштаб работ.

— На какие шиши?

— Заработаем. Главное получить здание и вывеску, вложить деньги. Еще придется потратиться на ремонт и мебель, продукты заготовить и прочее нужное, но дело выгорит. Я с Рингером договорюсь, рекламу нам сделает.

— Чего сделает? — тут уж Брокк нахмурился.

— Порекомендует нас, папа.

— Да, этот порекомендует – скорее удавится, — усмехнулся Лэндвик, хотя и сам был уверен в том, что в этот раз у них все получится. Хотя бы потому, что никогда еще у них не было такой поддержки: защита появилась и со стороны городской стражи в лице Вайда Тмерри, и со стороны гильдии во главе с Ханкином, да и Рингер к Эве расположен и может подсказать, что как. Даже не верится, что все так гладко!

Ева посмотрела на родственников.

В прошлый раз семейный бизнес Лэндвиков развалился по ряду причин, и второй раз затевать с ними дело было боязно. Но Ева не столько думала о Годвине с Рокильдой, сколько об их сыновьях. Симон может стать в будущем хорошим управленцем – зря она, что ли, устроила его к Рингеру, держащему весь Спуск в своих руках? А Толий – смена Брокка, лучше пусть он у дяди родного учится, чем у кондитера.

— Каждый должен будет постараться, — сказала Ева. — Ты, папа, и ты, Толий – будете отвечать за кухню. Ты, дядя – за то, чтобы у нас всегда была чистая вода и прочее необходимое. Мы с Симоном будем решать вопросы с гильдией, налогами, деньгами, чтобы не прогореть и преуспеть.

— Но, — подала голос Рокильда, едва услышав о деньгах.

— Есть возражения? — приподняла бровь Ева.

— У меня-то нет, — выдавила тетушка, вынужденная смириться с главенством рыжей племянницы. — Но понравится ли тем, кто в гильдии, что женщина займется такими делами?

— Магистрат не запрещает женщинам старше двадцати пяти лет вести свое дело, а я всего лишь буду представлять семейное. Кстати, ты, тетя, можешь помогать дяде в его деле, следить за порядком и присматривать за Кисстен и Агнессой, которые станут подавальщицами.

— Кем? — оживилась Гриди. — Чтобы мои девочки еду разносили?!

— Все будет чинно-благородно, я не позволю посетителям к ним неуважительно относиться.

— Нет уж!

— Я прослежу, чтобы никто и ничего, — успокоила ее Рокильда.

— Если что, потом других девушек наймем, — предложила Ева, — но первое время нужно экономить, так что… Кстати, мама, твои пироги всем обычно нравятся. Можно печь на продажу.

— Мы так раньше и делали, — сказал Брокк, — пироги хорошо шли.

— А кто дом вести будет? Мы что, все здесь жить будем?

Начались бурные обсуждения, и Лэндвики надолго задержались в еще не купленном доме, а точнее, первом этаже. Благополучия хотели все, но благополучие требовало усилий и некоторых жертв, да и все равно каждый подумывал о том, что и в этот раз все может пойти плохо, и они потеряют деньги.

Лэндвики спорили, Лэндвики охрипли, но, в конце концов, решение было единогласным: таверне быть. И уже поздно вечером, перед тем как подняться к себе, Брокк подошел к Эве:

— Ты уверена, дочь? Денег надо столько, что тут одно из двух: или таверна, или свадьба. Если что, семья тебя поймет.

— Конечно, таверна, папа, — улыбнулась Ева. — Если бы я хотела иного, я бы сказала.

— А ухажеры-то знают? Так ведь и ходят, и ходят…

— Пусть ходят.

— Эва… — замялся Брокк.

— М-м?

— Они же не вечно ходить будут, а новых может и не появиться.

— Знаю.

— Ты о нас не думай, о себе думай. Не упусти свое счастье, когда оно стучится в двери. И пусть оно даже атрийское, оно все равно твое. Никого тут не слушай, только себя.

— Эх, папа, — вздохнула Ева, — если б я еще и знала, кто именно – мое счастье.

— А раз не знаешь, — вздохнул и Брокк, — то правильно, что таверной занялась.

Купив этаж, Лэндвики окунулись в работу – ее предстояло много. Евины женихи предлагали помощь: Хеллгус деньгами, Вайд руками, но Ева вежливо отказывалась, чтобы не быть перед ними в долгу и не давать надежд. Она была занята целыми днями, моталась по городу: искала подходящую готовую мебель, или ходила к столярам, чтобы узнать, сколько стоит новая; покупала посуду в одном стиле, скатерти и занавески. Таверну Лэндвики хотели открыть осенью, с началом светлого тина, и потому торопились.

Ждали светлого тина и жрицы – когда властвует Айр, и идет темный тин, они не могут что-то решать, выносить обвинения, судить позволено только жрецам. Но когда настает время богини Миры, жрицы получают право действовать. Рагенильда была готова. Эва всегда ее раздражала и немного пугала, а уж в последнюю встречу и вовсе повела себя неподобающе дерзко! Все свидетельствовало против нее: изменившаяся внешность, изменившееся поведение, новые странные связи… Побег Агнессы из храма тоже объяснили хитроумием Эвы, которая якобы решила сделать из Агнессы свою приспешницу.

О том, что готовится процесс против Эвы Лэндвик, Рагенильда не распространялась, лишь самые доверенные из жриц знали об этом и собирали свидетельства. Знала, конечно, и Оресия. И еще несколько человек вне храме предчувствовали нехорошее.