Эва, дочь трактирщика

Эти слова произнес самый неожиданный человек – Симон. И Ева, не раз бывшая свидетелем его трусливости, пораженно уставилась на кузена. Не менее пораженно на него уставились и родители с братом – Симон обычно никогда никому так не отвечает, и уже тем более и вообразить невозможно, чтобы он сказал такое рэндам.

Однако сказал.

Альберт процедил:

— Что ты сказал?

— Ничего он не сказал, он просто дурак, — быстро проговорила Лив.

— Помолчи! Я спрашиваю, — Альберт вперил взгляд в Симона, — что ты сказал?

— Я обращался не к тебе, — примерно в том же тоне ответил Лэндвик, — а к сестре.

— А я у тебя спросил, как ты назвал нас! — повысил голос Альберт и посмотрел на Брокка. — Мало, видно, вас учили. Но ничего, я напомню. Вмиг уясните, что такое хамить рэнду.

С этими словами юнец вышел из таверны, и приятели, такие же недовольные, последовали за ним. Ушла с ними и Лив, усиленно делая вид, что это все ее не заботит и что к Лэндвикам она никакого отношения не имеет. Но только-только они оказались на улице, она бросилась к Альберту:

— Что ты задумал? Они просто простофили, припугнул – и хватит!

— Нет, не хватит! Шваль надо учить.

— Отца и так выгнали из гильдии, чего тебе еще надо? — с отчаянием спросила она.

— Поставить их на место. А ты закрой рот или возвращайся к этим навозникам.

Лив подошла к новому парню:

— Ты хоть скажи!

— Они нас «поганью» назвали. Нас – рэндов. Такое не прощают.

Лив окаменела, испугавшись не на шутку, и парни, заметив ее страх, переглянулись.

— Научим твоих уму-разуму, — улыбнулся Альберт.

Глава 25

Альберт Нэсс обратился в Магистрат – накатал жалобу на Симона и Брокка в придачу, ведь в прошлый раз отомстил неофициально, через гильдию, и добавил письменно, что семья Лэндвиков в целом не уважает власть. В тот же день указанных Лэндвиков забрали стражники. Рокильда негодовала, Гриди была сильно подавлена, зато Ева сохраняла спокойствие и, понимая, что в этом деле нужны трезвость и хитрость, упросила Вайда взять ее с собой на встречу с префектом по Портовому району Сколля, чтобы решить проблему. Как всегда в таком случае, девушка оделась и накрасилась со всем тщанием и приготовилась сражаться… то есть договариваться. Да и Вайд надеялся, что обаяние Евы поможет сгладить эту ситуацию и все обойдется.

В общем, Ева и Вайд были достаточно уверены в себе, когда заходили в кабинет префекта. Но сразу же потом все пошло не так.

Ничего особенного не было в префекте, молодом мужчине лет тридцати: он был достаточно упитан, черноволос, одет мрачно, по стать неприветливым стенам Магистрата, и все же при взгляде на него Ева почувствовала, как по ее коже бегут мурашки. И, увы, снова накатила волной эта проклятая головная боль. Какая уж тут решимость? Какая уж тут уверенность? Не хлопнуться бы в обморок.

Да и сам префект пристально смотрел на Еву – так пристально, что это было откровенно неприлично. Напрягся даже Вайд. Представившись, капитан начал говорить о деле, но префект прервал его жестом и, глядя на Еву, проговорил:

— Помнишь меня, дочка повара?

Головная боль отступила – уже навсегда, и Ева увидела прошлое Эвы Лэндвик так, словно сама пережила все, увидела этого же мужчину, ныне префекта, много лет назад, когда он был юнцом. Брейд Эркинг, сын графа Эркинга, и его приятели, такие же молодые и богатые, проверяли, какова в деле новая кошка Эркинга, подаренная ему на совершеннолетие. Новую кошку сравнивали со старой, давно жившей в этом поместье. Делалось это в тихой отдаленной части сада, куда редко заглядывали слуги.

Именно поэтому там часто бывала робкая Эва – там можно было погулять в одиночестве. Кошки заметили дочку повара, а потом и парни ее заметили. Графскому сыну показалось забавным припугнуть девушку, и он дал новой кошке команду «взять». Кошка подчинилась – взяла. Вцепилась до крови и больше не отпустила, сколько бы Эркинг не орал потом команды отпустить. Нежная девичья кожа быстро повисла лохмотьями, а трава окрасилась кровью. Старая кошка, почуяв кровь, тоже набросилась…

Эва потеряла сознание, а когда пришла в себя, боль была ужасающей – и не только физическая. Больнее оказалось выслушивать о себе, что она виновата сама, что нельзя было расхаживать по хозяйскому саду как по своему и крутить задом перед молодыми каэрами… Именно так – «крутить задом». Эву представили распущенной и недалекой – Эву!

Граф Эркинг через управляющего дал Лэндвикам денег, но, естественно, не принес извинений. Только Брокка и Гриди тогда это не интересовало: лишь бы дочка оправилась. И дочка оправилась – физически. А вот психологически…

Ева смотрела на Эркинга и тонула в ужасе Эвы. Ужас победил: верх взяла Эва, точнее, ее ужас и ее травма, а Ева заснула. Увидев, как остекленели глаза девушки, Вайд вовремя успел шагнуть к ней и подхватить на руки.

Эркинг же усмехнулся.

— Помнишь, — произнес он. — Унеси ее, капитан, и передай, что решение остается неизменным. Лэндвиков ждет публичная порка за оскорбление рэндов. Всего лишь порка – хотя наказание могло быть куда страшнее. Я помиловал их в счет прошлого.