Эва, дочь трактирщика

На самом деле жаловаться не на что: глаза Эвы Лэндвик видят ничуть не хуже, а может, и лучше, чем прежние Евины. Да и в целом это тело, несмотря на худобу, кажется Еве более крепким, чем ее прошлое тело.

— Как жаль, — сочувственно проговорил Симон и, решившись на неслыханное – приблизиться к сестре – проговорил быстрым шепотом: — На самом деле я пришел поговорить о Ливви. У меня есть идея, как спасти ее и вернуть домой. Но я не знаю, где ее искать и у кого.

Ева приподняла брови, и мужчина пояснил:

— Мы все очень переживем за Лив и боимся, как бы не случилось беды. Скажи, что ты знаешь? К кому она убежала?

— О, богиня милостивая, — сказала Ева испуганно, решив, что это вполне в характере Эвы, и, взглянув на насторожившуюся мать, спросила: — Что именно ты хочешь сделать? Каковы твои намерения?

— Хочу поговорить с Лив. Она девушка умная, и если с ней поговорить по-доброму, то все поймет.

Ева скептически взглянула на Симона. С виду он просто милашка с искренним желанием помочь во взгляде, но разве можно доверять мужчине, который завивает волосы?

— Я сумею ее убедить, — добавил Симон. — Но я не знаю, где она и с кем. А ты знаешь? Можешь помочь?

— Знаю так же мало, как и ты, — разочаровала мужчину Ева. — Но твоя идея очень хорошая. Я и сама думала разыскать сестру и поговорить с ней.

«Этого еще не хватало», — подумал Симон и почувствовал легкое отвращение, глядя в блеклое лицо кузины с болячкой в уголке рта. Уж кого-кого, но только не ее надо посылать к Ливви: святошу та точно слушать не станет.

— Я кое-что слышала, когда отец бранился, и примерно представляю, где может быть Лив, — сказала Ева, заполнив возникшую паузу. — Но тебя этот нечестивый каэр выгонит так же, как выгнал моего отца, и тоже может избить. Однако если приду я, то у него рука не поднимется, потому что за меня чуть что заступится сама матушка Рагенильда. Так что мы пойдем вместе.

«Разумно», — подумал Симон; храмовники Эву хорошо знают и могут даже приструнить того каэра. Главное, до самого разговора Эву не допускать.

— Что же ты скажешь матери? — спросил он, быстро обдумав и одобрив этот вариант. — Она тебя не отпустит.

— Матушка-а-а, — громко обратилась к Гриди Ева и поднялась. — Симон согласился сопроводить меня в лавку за алоэ.

— За чем? — не поняла женщина и, отложив шитье, подошла к ним.

— За алоэ, — повторила Ева. — Помнишь? Лекарь мне от шрамов посоветовал.

— Я сама с тобой схожу.

— Всего лишь алоэ, мама, — улыбнулась девушка. — А честно сказать, мне хочется погулять по городу, а когда я гуляю с тобой, отец переживает. Но брат – это мужчина, защитник. Так и мне спокойнее будет.

Гриди это все не понравилось: Симон наверняка хочет увести Эву подальше, чтобы уговорить поработать на трактир, а точнее на Рокильду. Но запретить дочери гулять она тоже не смогла.

— Идите, — неохотно разрешила женщина. — Но, Симон, если что – я с тебя три шкуры спущу!

— Мама, мы просто прогуляемся, — невинным тоном сказала Ева, хотя была уверена, что «если что» случится обязательно: она сама станет этим фактором «если что».

Это было хорошее утро, тихое; на самом деле, конечно, это было и вовсе уже не утро, но Лив такие мелочи не волновали. Перевернувшись на другой бок, она посмотрела на Альберта, чьи длинные мягкие волосы разметались по подушке, и с нежностью провела пальцами по его узкому лицу, на котором даже щетина кажется мягкой.

Альберт Нэсс – рэнд не из богатых, но все же рэнд, и красавчик к тому же: Лив нравятся светленькие, такие же, как и она сама. А еще у его отца крепкое имение в баронстве Фреров, да и сам Фрер, точнее, его сын, закадычный приятель Альберта. В общем, Лив была довольна своим выбором.

Девушка подалась к Альберту, склонилась, поцеловала его в шею, запустила пальцы под рубашку, касаясь гладкой кожи…

— Не лезь, — пробурчал парень и бесцеремонно скинул с себя девичью руку.

Лив не обиделась: он всегда немного раздражителен, когда хочет спать.

— Котик не выспался? — промурлыкала она.

— Отстань.

Девушка отстранилась, поднялась и, потянувшись с наслаждением, запустила пальцы в свои легкие, еще сохраняющие волнистость волосы – надо бы снова накрутить, чтобы к вечеру была красота. Как была, голышом, она прошла в другую комнату – ах, другая комната, столько места для них с Альбертом! – дошла до шкафа, открыла его и, выбрав рубашку и платье, начала одеваться. Альберт еще не скоро проснется, проспит до самого вечера, но ей выйти придется уже сейчас, иначе булочки с сыром, которые он так любит, все разберут в пекарне.

Одевшись, Лив расчесала волосы, смочила их немного водой и быстро накрутила на полотняные жгутики и закрепила на голове. Затем, скрыв все это под платком, обулась и спустилась на первый этаж, к выходу, не забыв захватить вязаную сумочку. Выйдя и заперев дверь, она быстро направилась к пекарне, не обращая внимания на встречных – людей на этой площади всегда много, что днем, что вечером.