Эва, дочь трактирщика

Вайд в свою очередь посмотрел в лицо девушки и с удивлением отметил, что оно не выглядит испуганным, как ему показалось сначала. Тогда и вспомнил, что после удара по голове Эва потеряла память, а раз так, то кошки, скорее всего, ужаса у нее больше не вызывают.

— Это мой отец оттолкнул нищего от жрицы, — продолжила Ева. — Мы пришли в храм вместе, и когда нам открыли дверь, откуда ни возьмись этот нечестивец появился и опорочил жрицу. Мы с отцом стали защищать девушку, и… вот.

— Так и было, — вставила Оресия, хотя сама ничего не застала, и покровительственно опустила свою тяжелую ладонь на плечо Лэндвик. — Из-за одного поганца хорошего человека наказать придется.

— Поганец-то как? — спросил капитан.

— Так, царапина. Скоро очнется.

— Отведи-ка нас к нему; может, и разбудим.

Оресия кивнула и, попросив Эву подождать их, повела стражников к осквернителю. Девушка проследила, куда именно они ушли, полюбовалась заодно на кошку, плавно идущую с ними, и вернулась к стене, чтобы там дождаться отца.

Жрица, стоящая у двери, с жалостью посмотрела на нее и сказала:

— Не расстраивайся, все наладится.

— Конечно, — кротко отозвалась Ева.

День выдался солнечным и ветреным; дело пошло к обеду, и девушка почувствовала, как просыпается голод – одного отвара ей оказалось мало, чтобы насытиться. Еще бы! Тело-то не маленькое и энергии требует много, да еще и мяса надо бы нарастить на эти кости.

Там, за дверью, еще ждали во дворе нищие, и уже не столько дармового хлеба, сколько зрелищ, и голосов становилось все больше. Дежурящая жрица стала расхаживать взад-вперед, чтобы размяться, а у Евы в животе бурчало все требовательнее. Поглядев в сторону храмовых садов, девушка подумала мечтательно о яблоках, которые здесь, в Сколле, в почете – их и так едят, и пироги с ним пекут, и в десерты добавляют, и в соусы, да и про сидр не стоит забывать. А Еве сейчас и просто маленькое яблочко сошло бы за счастье…

Как раз оттуда, куда были устремлены мысли девушки, раздались вдруг крики.

— Пусти! Не трогай!

Удивленная, Ева подошла к проходу в сад и увидела, как пожилая жрица пытается удержать молодую жрицу – ту самую, на которую нищий напал. Молодая вырвалась, и чепец упал с ее головы, явив великолепие густых золотистых волос. Как только чепец упал, девушка опустилась прямо на землю и давай рыдать.

— Агнесса, — огорченно проговорила пожилая и подошла к девушке, — что ж ты так убиваешься? Честь же осталась при тебе.

— Нет! — возразила девушка. — Он меня обслюнявил! Схватил… там…

Ева вздохнула понимающе: гадко это, в свои цветущие семнадцать или сколько ей там, подвергнуться гнусному тисканью. А девчонка еще и жрица, для нее чистота особо важна.

— Сестра, — позвала Ева, подойдя к ним, — посмотри на меня.

— Нет… — выдавила девушка.

— Почему?

— Я грязная теперь… опороченная…

— Я пережила более страшное поругание, значит и я грязная?

Агнесса ответила без раздумий:

— Нет.

— Тогда почему себя ты считаешь грязной? Чистота жрицы в ее нравственности. Тело – лишь одежда нашей души. Одежда может загрязниться, но не душа. Ты чиста так же, как и прежде, сестра. Никто не может тебя опорочить, кроме тебя самой. Так что никакой нищий тебя заботить не должен. Ты ни в чем не виновата.

— Верно, верно, — поддакнула пожилая жрица.

— Вставай, — сказала Ева и протянула руку Агнессе.

Агнесса, всхлипнув, приняла руку и поднялась, а потом стыдливо посмотрела на девицу Лэндвик. С ней целая компания позабавилась, да еще и кошки подрали, но никто не считает ее грязной. Значит, и ее, Агнессу, из храма не выгонят и опозоренной не назовут.

Ева уловила звук шагов, развернулась и увидела стражников с Брокком и Оресию.

— Иди к себе и умойся, сестрица, вода смоет плохое, — сказала она напоследок Агнессе и быстро пошла к стражникам.

Но молоденькая жрица не пошла к себе; подняв чепец и кое-как наскоро затолкав под него волосы, она поспешила за Евой. Стражников вела Оресия; увидев, как взволнована Ева, она объявила:

— Капитан Тмерри как представитель власти Магистрата решил, что наказывать твоего отца не стоит. Дело обошлось выговором.

— Слава бо… — вырвалось у Евы. Осекшись, она исправилась: — Я знала, что богиня заступится за нас. Энхолэш!

— Энхолэш, — поддакнула Агнесса и осмелилась поблагодарить капитана: — Спасибо вам, господин Тмерри! И вам, господин! — сказала она и Брокку. — Пусть ваш дом процветает!

Оресия, заметив, как выглядит жрица, отчитала ее:

— Что за вид? Почему одеяние помято, а чепец набекрень? И что ты делаешь здесь? Я же велела тебе замаливать грех невнимательности!

— Я переоденусь, но одежда ничего не значит. Главное, чтобы душа оставалась чистой, — ответила Агнесса, чувствуя себя более смелой рядом с Евой.

— Ишь чего, — грозно сказала Оресия, хотя на самом деле не особо рассердилась.

— Благодарю вас за справедливое решение, капитан, — проговорила Ева. — Теперь мы с отцом можем вернуться домой?

— Вы должны вернуться домой, — протянул Вайд многозначительно.