Это всегда был он

Вытаскиваю из сумки листок с домашним заданием и передаю Саше. Он внимательно смотрит на примеры, а я – на него. Замечаю, какой изможденный у него вид. Темные круги под глазами, заметные ямки под скулами. Он вообще ест? Спит? Еще немного и станет прозрачным, как привидение.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – бездумно спрашиваю я.

– Что? – удивленно вздрагивает Морев.

– Не заболел? Выглядишь как-то…

Он впихивает листок мне в руки и угрожающе дергает желваками. Настороженно сглатываю, потому что былого тепла между нами как не бывало. Неужели опять?

– Слушай, Зимин у Егорыча первый в списке любимчиков, и не только у него. Думаю, он с радостью тебе все объяснит.

– И это твоя помощь?

– Не благодари.

– Ох, да ладно? – с горечью выдавливаю я, обессиленно роняя руку.

– Что? Если переживаешь, что Зимин сочтет тебя глупой, то…

– При чем здесь это?!

Саша молчит, а во мне закипает новая обида. Куда больше прежней, куда безобразнее. Мне надоели эти кошки-мышки. Сколько можно? То он заботливый, стремится помочь и поддержать, заставляя поверить, что между нами есть что-то особенное, то в момент все рушит и отталкивает, словно я для него небесная кара, от которой он никак не может избавиться.

– Дима будет только рад. Правда, – сухо говорит Саша. – Попроси его.

– Нет. Не буду, – упрямо трясу головой. – Пусть Зубастик меня сожрет.

– Ты действительно готова к отчислению, только чтобы твой любимый не узнал, что ты неидеальна?

– Мой кто? Морев, ты больной? Какой любимый?

– Вы ведь вместе.

– Мы не… мы просто друзья!

– Не переживай, это скоро изменится.

– Что ты несешь?!

– А чего ты снова орешь на меня?!

– Потому что хочу, чтобы ты мне помог! Ты, а не он!

Саша распахивает глаза так широко, что мне становится страшно. Что я наделала? Это ведь почти признание. Проходит одна секунда, за ней еще пара, но никто из нас не шевелится и не произносит ни слова. Морев моргает, коротко тряхнув волосами, и мое сердце каменеет при взгляде в голубые глаза. Это лед. Ему плевать.

– Не смей реветь, – рычит он, грозя мне пальцем, но уже поздно, слезы вновь скользят по моим щекам. – Черт возьми, Мореева! Сходи уже к доктору, что ли. Может, у тебя какой-то гормональный сбой?

Его слова царапают… глубоко, больно. Все-таки быть засранцем у него получается лучше всего. И вот мы снова там, где начинали. В этой чертовой песочнице из взаимной неприязни и оскорблений.

– Это у тебя сбой! – отвечаю хлестко, решив не сдерживать эмоций. Какая разница, я уже прокололась, терять нечего. – И из-за тебя ведь реветь мне можно! Верно?! Ну так смотри! Ты же этого добиваешься?! – Развожу руки в стороны, ладони горят. – Хорошо. Отлично! Наслаждайся! Ты ведь так стараешься, столько сил прикладываешь. Какой молодец! Мамина радость, папина гордость!

Саша делает шаг в сторону, пытаясь меня обойти, но я шустрее: преграждаю ему дорогу и смело вскидываю подбородок.

– Нет, нет, нет, – смеюсь я сквозь слезы. – Не так быстро.

– Мореева, перестань. У тебя, похоже, истерика. Давай я принесу воды. Хорошо?

– Плохо! Давай-ка ты мне лучше кое-что объяснишь. – Мой голос нервно подрагивает, точно как у психопатки в момент обострения. Сама себя не узнаю, но не могу остановиться. – Всего одну вещь. Мне очень интересно. Нафига ты вообще ко мне подошел? Нафига успокаивал? Мог бы просто посмеяться и пройти мимо, результат был бы тем же. Но нет, ты притащил меня сюда, вытирал слезы, обнимал, жалел, обещал помочь. Что это, Саша? Лицемерие? Многоходовочка? Пряник и кнут? А может, раздвоение личности? Прикол? Месть? Что это такое?! Объясни мне уже, потому что я задолбалась играть в эту игру! Стоит мне поверить, что ты не так уж и плох и хоть чуть-чуть к тебе проникнуться, ты тут же рвешь все на части. Зачем? Что такого ужасного я тебе сделала? За что ты так меня ненавидишь?

Мое дыхание прерывистое и тяжелое, как после бега. Морев отворачивается. Тошно смотреть на меня? Ну еще бы. Мне от себя тоже тошно. Ну почему я просто не ушла? Почему решила довериться? Еще и кому! Качаю головой, разочарованно усмехаясь. Размечталась, идиотка. Выдумала себе какую-то глупую историю, в которой он… в которой мы…

– Прости. – Его шепот вспарывает грудную клетку. – Я не… я не хотел тебя обидеть.

– И я должна в это поверить?

– Это правда.

– Ответь на вопрос.

– Их было слишком много.

– Почему ты ко мне подошел?

– Ты выглядела расстроенной.

– И ты решил меня добить?

– Нет.

– Тогда что?!

– Ты реально хочешь, – медленно проговаривает Саша, – чтобы это был я? Чтобы я тебе помогал?

Его сомнения и робость поражают. Железные доспехи, которые наскоро накинул на меня гнев, падают к ногам, и я остаюсь обессиленной и безоружной.

– Выбираешь меня, а не Зимина? – Морев недоверчиво прищуривается.

Уже собираюсь выплюнуть хлесткое «Нет!», но силы иссякли, и с губ против воли срывается тихое, но пронзительно честное:

– Я ведь уже сказала.

– Почему?

Моя очередь отводить взгляд. Рядом исписанная матерными надписями железная дверь, и в моих мыслях так же нет ничего приличного, хотя я обычно не ругаюсь. Все это слишком сложно. Я устала сражаться. Хочу домой.