Это всегда был он

– Подготовьтесь к следующему практическому занятию, начнем с вас. И возьмитесь уже за ум, Мореева. Жалко смотреть.

В горле надувается шар, перекрывающий кислород, легкие сжимаются. Я думала, что готова ко всему, но такого разноса точно не ожидала. Разворачиваюсь и торопливо опускаю голову, перед глазами влажная пелена, за которой виднеются ноги входящих в аудиторию студентов. Прошмыгиваю между широких плеч в коридор и стыдливо убегаю к лестнице, стараясь ни в кого не врезаться. Это ж надо быть таким… таким… как его вообще к преподаванию допустили? Разве это профессионально?

Выскакиваю на лестничную клетку, сдерживая рвущиеся наружу слезы, как вдруг неожиданно крепкая хватка на плечах заставляет остановиться. Медленно поднимаю голову, и мое лицо сводит болезненной судорогой, потому что это нокаут. На затылок опускается горячая ладонь, и я упираюсь лицом в крепкое плечо, в очередной раз позорно перед ним разрыдавшись.

– Ну что опять, замарашка? Узнала, что единороги выдуманные?

Глава 12

Если бы я могла объяснить происходящее, то объяснила бы, но, увы, это невозможно. Похоже, Зубастик прав, и я действительно жалкая, глупая и никчемная, раз не смогла защититься и уйти с достоинством, да еще и раскисла перед первым встречным. Ну, почти. Мои плечи дрожат, слезы градом льются из глаз, а легкое поглаживание по голове заставляет лишь сильнее вжиматься лбом в плечо Морева в поисках опоры и поддержки.

– Настя, что случилось? – испуганно спрашивает он, обнимая меня второй рукой, и пятится, заставляя отойти от прохода вместе с ним.

– Ничего, – всхлипываю я.

– Не похоже на «ничего».

– Тебе-то что?

– Ну-у-у… ты как бы об меня сейчас сопли вытираешь.

– Ты сам меня схватил. Стой теперь и терпи.

– Лад-но, – медленно проговаривает он и продолжает размеренно водить ладонью по моим волосам.

Я отчаянно пытаюсь собраться и успокоиться, но что-то незримое, понятное только на уровне ощущений, превращает меня в безвольное желе. Вдох. Выдох. Всхлип. И так по кругу. Снова и снова.

– Может, мы хотя бы с лестницы уйдем? – Саша касается губами краешка моего уха. – Не хочу, чтобы об этом написали в «Подслушано». А потом можешь рыдать, сколько влезет. Идет?

Жар стекает по щекам и шее, и я отступаю, задерживая дыхание. Что на меня нашло? В чьих руках я искала утешения? Теплые пальцы обхватывают ладонь, скользят сквозь мои, и я смотрю на Морева, с трудом подняв мокрые слипшиеся ресницы. Но он ведь обнял меня. Не злорадствовал, не подкалывал, не пытался добить, а просто взял и обнял. Это что-то новенькое.

Рыдания все еще клокочут в горле, вытираю тыльной стороной ладони мокрый нос, а Саша утягивает меня вверх по лестнице. Безотрывно смотрю на наши переплетенные пальцы, и не могу игнорировать ощущение успокаивающего доверия, разливающегося по груди согревающей нежностью. Это безопасность и комфорт, как у мамы на кухне с чашкой горячего шоколада в руках, как в кругу близких друзей в свете их ясных глаз, когда ты точно знаешь, что бы там ни было, тебя пожалеют, поймут и поддержат. И это все кажется удивительным, странным, нереальным, ведь рядом не мама и не друзья. Если раньше каждая наша встреча с Моревым заставляла меня включать турборежим защиты, то сейчас я об этом даже не вспомнила. Дыхание выравнивается, кровь разливается по телу, возвращая силы и способность мыслить здраво. Саша останавливается на крошечной лестничной клетке пятого этажа, оборачивается и склоняет голову, приподнимая уголок бледных губ.

– Обнимашки? – иронично предлагает он.

Тихо усмехаюсь, комично хлюпнув носом, и сбрасываю с плеча сумку, принимаясь искать салфетки. Мореву, конечно, не впервой видеть меня зареванной, но смущение никто не отменял. И как он умудряется постоянно ловить меня в моменты слабости? У него тоже есть радар на несчастных или только на меня? Руки все еще подрагивают, дурацкая наклейка на упаковке, как назло, не поддается.

– Дай сюда, – говорит Саша и легко вскрывает маленькую пачку, достает платочек и протягивает мне.

– Спасибо, – бормочу я, принимаясь вытирать лицо.

– Расскажешь, что тебя так расстроило?

– Я думала, тебе надоело меня спасать.

– Такого я не говорил.

Теплая волна мурашек прошибает солнечное сплетение, опускаю голову, прижимая скомканный платочек к губам. Теперь я даже капельку благодарна Зубастику, ведь если бы он не довел меня до слез, то Морев, вероятнее всего, просто прошел бы мимо. А сейчас он делает шаг навстречу и вновь обхватывает мои плечи. Думает, я убегу? Глупый. Это ведь не он меня поймал, а я его.

– Итак… – серьезно произносит Саша, – говори. До слез могу доводить тебя только я, остальным положена кара. Кто это? Дима? Снова Дэн? Кто?

– И что ты сделаешь? – приглушенно спрашиваю я.

– Разберусь.

– Как?

– Как получится.

– Даже с Димой?

– Да с кем угодно, – уверенно отвечает он.