Это всегда был он

Саша садится на пол, и я забираюсь к нему на колени. Прохладные руки скользят под мою футболку, касаются поясницы и обхватывают талию. Покачиваюсь, выгибая спину, и неведомые до сегодняшнего вечера ощущения в теле вводят в магический транс. Поцелуи глубже, жарче. Даже не знаю, кто из нас яростнее и голоднее. Музыка становится глуше, в ушах грохочет сердце, дыхание шумное.

– Ты меня всего перепачкала, – тихо посмеивается Саша, и я открываю глаза.

Фиолетовые следы от моих пальцев красуются на его шее и щеках. Всклокоченные светлые волосы тоже пострадали. Морев далеко не чистый лист, не получится нарисовать на нем что-то новое, его картина слишком детальна и проработана, но я могу попытаться украсить ее. Добавить элементы, оттенки, текстуры, закрыть то, что омрачает, высветлить, выбелить, залить другим цветом. Яркая и четкая мысль вдруг озаряет сознание. Я не хочу, чтобы Саша менялся ради меня, не собираюсь его вынуждать. Он должен сделать это для себя. Только для себя. Тогда я буду счастлива, и неважны статусы и ярлыки. Девушка, подруга, знакомая или школьная заноза? Плевать! Главное, чтобы у него все по-настоящему было хорошо. Я искренне желаю ему именно этого. Наверное, так и ощущается любовь. Она все меняет, как в зеркальной комнате. Что-то искривляет, а что-то преображает.

– Эта краска смывается проще, чем зеленка, – отвечаю я с улыбкой.

– Да-а-а? – Саша хитро прищуривается и тянется за кистью.

Будоражащий азарт и любопытство заставляют задержать дыхание. Саша макает тонкую кисть в белую краску и подносит кончик к моему лицу, игриво приподнимая светлые брови. Настроение меняет оттенок, серость сожалений и страхов отходит на второй план, вокруг сгущается теплый лавандовый туман, в котором только мы двое. Морев сейчас очень напоминает себя прежнего: озорной мальчишка, выводивший меня на эмоции в два счета. И он бросает мне вызов, правда, игры уже не совсем детские, но так даже интереснее, мы ведь выросли. Влажный ворс касается кожи, и я прикрываю глаза от легкой щекотки. Линия тянется вниз от уха до горловины футболки. По коже ползут узоры вместе с мурашками, но в момент все прекращается.

Саша поднимает на меня зачарованный взгляд и поддевает нижний край футболки, натянув ее:

– Холст маловат.

Втягиваю носом воздух, что кажется сладким и немного пьянящим. Неловкости нет, только приятное смущение щиплет за щеки. Под гипнозом доверия я поднимаю руки, и Саша аккуратно стягивает с меня футболку. Короткие волоски, выбившиеся из хвоста на макушке, щекочут лоб и щеки. Убираю их с лица и вижу, как пораженно Морев рассматривает мой тонкий домашний топ.

– Эй, – с хриплым смешком выдавливаю я, – в глаза мне смотри.

Он тут же слушается, и трепетное волнение расплывается волнами дрожи от центра моей груди. Он какой-то другой. Таким я его еще не знаю, но это поправимо.

– Мне тоже нужен холст, – заявляю я, а голос точно чужой.

Не представляю, куда заведет нас следующий поворот. Будет это выход или очередной тупик. Мне все равно. Саша медленно моргает, приподнимает уголок губ и откладывает кисть. Стягивает через голову толстовку вместе с футболкой и швыряет их на диван.

– Подойдет? – спрашивает он, опуская плечи.

На его груди, ребрах и животе все еще заметны следы заживающих гематом, и я неосознанно сжимаю зубы от злости. Саша стыдливо отводит взгляд, напрягаясь. Нет, только не это. Касаюсь его щеки ладонью, и он запрокидывает голову. Хочется сказать так много, столько всего, но сейчас не лучший момент. Нам обоим нужно перевести дух, успокоиться и набраться сил. Творчество всегда меня выручало, надеюсь, и в этот раз не подведет.

– Как насчет парной арт-терапии? – предлагаю я.

– Что будешь рисовать?

– Море. Что же еще?

На его щеках появляются веселые ямочки, и мы усаживаемся друг напротив друга. Дыхание учащается вместе с пульсом, круг внимания сужается до парня, набирающего на кисть белую краску. Саша пишет что-то на моих ключицах и плечах, какой-то новый шифр из знаков и цветов с тонкими острыми листьями, а я рисую морские волны у него на груди, бурлящие и неспокойные, как и он сам. Вот так и сидим, будто на краю света, в этом желтом круге настольной лампы. Взгляды украдкой, одурманенные улыбки, тайные признания, воплощенные в рисунках на коже. Смело, со всей искренностью мы создаем картины, смысл и глубину которых нельзя увидеть, только прочувствовать. Эмоции беспощадно рвут сердце на части, а в следующий миг собирают его обратно. Желания выходят из тумана влюбленности, и в какой-то момент я вновь оказываюсь у Саши на коленях, прижимаясь к его груди. Синее море усыпано белыми цветами, мы дрейфуем в открытой воде.

– Кажется, мы все испортили, – говорит Саша.

– Нет, – мотаю я головой и наклоняюсь к его лицу.