Это всегда был он

Лера вручает мне чай и таблетку, а Аня закрывает сумку и делает крошечный шаг назад:

– Вижу, у тебя тут все схвачено, Стю. Ну, я пойду.

– Спишемся вечером, – говорю я ей.

– Ага, – кивает она, скромно улыбаясь. – Спасибо.

Лина и Лера выразительно приподнимают брови.

– Что-то она какая-то замученная, – тихо говорит первая.

– Мы на третьем курсе тоже будем так выглядеть? – шепчет вторая.

– Да ты и сейчас мечта постеров «антинарко».

– А ты – «до» из рекламы марафонов похудения.

– Вы обе дурочки. И обе красотки, – вмешиваюсь я.

Девчонки комично отыгрывают оскорбление, широко раскрывая рты.

– Она нас тупыми назвала. Ты слышала?

– Слышала-слышала. Вот это наглость.

– Да ну вас, – весело отмахиваюсь я.

Закидываю таблетку в рот и запиваю ее теплым чаем, приятно удивившись заботе подруг. Даже разбавить попросили. И что бы я без них делала?

– Ну вот и все, минут через десять отпустит. Зуб даю! – уверенно заявляет Лера.

– Побереги их лучше, а то Ваня увидит твою улыбку и побежит назад в свой Волгоград, роняя тапки! – смеется Лина.

– Да отвали ты со своими проклятиями! Он меня уже без косметики видел, и ничего!

– А без лифчика видел?

Девчонки снова сцепляются в шуточной перепалке, а я, прихлебывая чай, погружаюсь в мысли. Что за новый финт выкинул Морев? Это ревность? А может, все дело в том, с кем я в этот момент говорила? И это ведь он еще даже не знает, что я не просто дружу с сестрой Макса, но и с ним самим уже успела познакомиться поближе.

* * *

Саша выкидывает в ржавую урну окурок, неподалеку тарахтит старый трамвай, проезжающий мимо студенческой поликлиники. Дима горбится, пряча руки в карманах куртки, и молчит. Он и так уже рассказал все, что знает.

– Так не должно было быть, – мрачно произносит Саша.

– Кто знал, что Настя и Аня будут общаться? – в тон ему отвечает Дима.

Морев кусает щеки изнутри, смотрит по сторонам, будто где-то должен появиться желанный выход, но вокруг все тот же серый город.

– Сань, она… она волнуется за тебя.

– И так тоже быть не должно. Фигово ты старался. Не было других тем для разговоров, что ли?

– Посмотрел бы я на тебя. Настя может быть очень убедительной и требовательной, если захочет.

– Угу, это она умеет. Ладно, проехали. Я тоже облажался.

– В смысле? – настороженно уточняет Зимин.

Свистит ветер, и Саша запрыгивает на грязную скамейку и садится на корточки. Зимин хмурится, заметив, как на мгновение лицо друга озаряет светлая улыбка, вызванная какими-то загадочными воспоминаниями.

– Да ладно? – усмешка Димы собрана из опасений и облегчения.

– Да, – смиренно кивает Саша. – Ты был прав. Сколько бы я с собой ни договаривался, держаться от нее подальше не получается.

– Значит, поборемся?

– Нет.

– Но ты ведь…

Морев поднимает голову, и Дима не может не отметить крохотных, но все же изменений. Цвет лица более здоровый, чем обычно, никаких кругов под глазами, а взгляд решительный и целеустремленный. Трещины боли никуда не делись, они все еще там, в этих голубых замерзших озерах, но уже не такие глубокие.

– Я уже победил, – отвечает Саша.

– Даже так? – Дима отворачивается, стараясь поскорее утихомирить внутренний протест. Он ведь изначально этого и добивался, но почему-то радость пьет на брудершафт с огорчением, а в кубке сладкий, но все же опасный яд. – И когда успел?

– В субботу.

– Сразу после…

– Да.

Зимин пинает растоптанную упаковку от жвачки и подходит ближе к скамейке. Сжимает кулак и отводит правую руку для удара. Морев не двигается, даже не моргает. Смотрит и ждет наказания. Секунды утекают, ветер становится холоднее и свирепее.

– Бей. Я заслужил, – говорит Саша.

Дима приподнимает уголок губ, напрягает плечо и едва ощутимо проходится костяшками по подбородку друга.

– Не будем расстраивать Настю, – усмехается он. – Вряд ли она обрадуется твоим новым синякам.

– Ты так за нее переживаешь.

– А ты плохо скрываешь ревность, – парирует Зимин. – И переживаю я за нас с тобой. Кажется, мы конкретно достали твою ромашку-Морееву. Я не удивлюсь, если скоро она соберет нас всех и прикопает под какой-нибудь милой пушистой елочкой.

Морев негромко и недолго смеется, но Зимину и это в радость. Все-таки появление Насти пусть и не сломало совсем это адское колесо самобичевания, но замедлило его ход.

– Что будем делать с Максом? – серьезно спрашивает Дима. – Вызовем на разборки? Объяснишь ему популярно, что…

– Дим, – испуганно обрывает его Саша. – Я… я не знаю… не уверен…

– В чем? Что хочешь быть с Настей? Или ты собираешься прятать ее? Думаешь, она оценит?

– Я не… – Саша тяжело дышит и запрокидывает голову.

– Говори. Год молчал. Хватит! Мы уже здесь. Все, что могло случиться, случилось. Тебе не убежать, да ты и не сможешь. Мне жаль, что Настя попала под перекрестный огонь, но… ее ты теперь не бросишь, придется решить эту ситуацию. Сань, скажи, что у тебя в голове. Ты же знаешь, я смогу понять все. Я хочу помочь.

– Когда я… когда я с Настей… – нерешительно начинает Морев и затравленно поглядывает на друга.

– Стесняться будешь? Передо мной? Напомнить, как ты на осу сел?