Эта ночь была бархатной

Эмилио улыбнулся. Улыбка у него была чудесная. А зубы красивые, как фарфор в его магазине. И волосы красивые, и глаза. Все в нем было прекрасно. «Почему в мире мало таких мужчин?» — подумала Майте, вспоминая тех ничтожеств и неудачников, с которыми она встречалась. Самым противным из них был банковский служащий, коллекционировавший авторучки с меняющейся картинкой: если ручку наклонить, лодка на картинке начинала плыть по реке, а гавайская танцовщица — скользить на фоне пальм. А еще у нее был парень из страховой компании, который имел обыкновение жевать с открытым ртом.

И Кристобалито. Майте любила его без памяти, а он плюнул ей в душу. Кристобалито… Он стал предвестником дурных событий, началом череды горьких разочарований.

Майте быстро покинула магазин и нырнула в машину Рубена.

— Адрес у меня, — сообщила она.

— Отлично. Давайте заскочим к вам, посмотрим, что в той коробке, а потом поедем в Куэрнаваку, — предложил Рубен, посмотрев на часы.

— Вы думаете поехать в Куэрнаваку прямо сегодня?

— Или завтра рано утром. Хотя, может быть, вы запланировали какие-то дела на эти выходные?

Майте покачала головой, жалея, что у нее нет запланированных встреч, на которые она могла бы сослаться, что она не может сказать, будто ей надо свериться с ежедневником.

Добравшись до дома, Майте первым делом покормила кота. Как же он ее достал, думала она. Если Леонора не вернется, что с ним делать? Должно быть, с девчонкой все-таки что-то стряслось. А может, и нет. Может, просто решила пожить у кого-нибудь из друзей. У Леоноры, похоже, было много друзей. Да и деньги водились. Как знать, может, сейчас она загорала в Акапулько.

Покормив кота, Майте показала Рубену коробку, оставленную Леонорой. Он принялся вытаскивать из нее содержимое и раскладывать его на столе. Ничего интересного — старые газеты, бумаги, журналы. Хлам на выброс.

Пока Рубен рылся в коробке, Майте поставила пластинку. Из ее «кабинета» полилась мелодия песни «Somos Novios»[72]. Майте прошла в спальню и еще раз внимательно рассмотрела свое лицо в зеркале над туалетным столиком. При неярком освещении оно выглядело симпатичнее. Майте взяла флакончик с духами — тоже из коллекции похищенных ею вещиц, — гордо выставленный на туалетном столике среди прочих безделушек, и нанесла пару капель на шею.

Этот флакончик, к тому времени ополовиненный, Майте прихватила у матери и теперь пользовалась духами с огромным удовольствием. Но душилась она довольно редко, по особым случаям, — экономила. Она решила, что сейчас тоже особый случай. Мужчины у нее в доме бывали не часто.

Майте вернулась в столовую, наблюдая за Рубеном. Тот со вздохом положил на стол какую-то газету.

— Ничего, — произнес он, потирая лоб. — Разве что в одной из старых газет содержится зашифрованное сообщение.

— У вас усталый вид.

— Я работал допоздна.

— Кофе хотите?

— Не откажусь.

Майте прошла в свою крохотную кухню, поставила чайник. Она всегда мечтала иметь красивую кухню. А здесь все разваливалось на глазах. Линолеум на полу отслаивался, рабочие столы просели. Но домовладелец на ремонт никогда не расщедрится.

Майте налила две чашки кофе и отнесла их в столовую вместе с сахарницей, которой очень гордилась. Сахарница была изящная, из настоящего фарфора. Майте купила ее на рынке Лагунилья. Долго торговалась, пока продававшая сахарницу женщина не снизила цену. Вообще-то, леди негоже торговаться, но Майте готова была биться за каждый жалкий песо, как лютая волчица, если придется. Нередко ей так и приходилось делать.

Майте поставила перед Рубеном чашку кофе. Он улыбнулся. Пару дней назад Майте раздумывала, не пригласить ли его к себе. И вот он у нее дома. И, разумеется, теперь, когда парень сидел перед ней в столовой, Майте не знала, о чем с ним говорить, хотя в своих фантазиях она предлагала ему переспать с ней. Так вот легко и просто. Захотела и предложила.

Майте считала себя скучной особой, и ей надоело быть такой скучной. Но она не могла, да и не хотела пере силить себя, чтобы пуститься во все тяжкие. Ведь тогда она была бы ничем не лучше того парня, который коллекционировал ручки с меняющейся картинкой, а также плакаты с красотками. Тот похотливым взглядом раздевал каждую женщину, оценивал ее достоинства и изъяны, откладывая в ящик своих воспоминаний. Ноги, грудь… Он был развратник, а Майте в каком-то смысле еще хуже.

«Ты — извращенка, — честила себя Майте. — В глубине души ты — чудовищная извращенка, и знаешь это. Ничего в тебе нет, кроме дешевых фантазий».

— Вы давно работаете в типографии? — спросила она.

— Пару лет, причем неполный рабочий день. На поиски чего-то другого нужно время. Университет я бросил, а найти приличное место непросто.

— Что вы изучали?

— Литературу.

«Может, Рубен теперь всю жизнь будет чахнуть в этой типографии, пока не станет согбенным седым стариком», — подумала Майте.

— А вы где работаете? — спросил парень.

— В юридической фирме, секретарем.

— Нравится?

— Ненавижу эту работу, — честно ответила Майте.

Она помешала ложкой кофе и глотнула из чашки.

— Но можно же уйти.

— В другом месте зарплата будет не больше.