Эта ночь была бархатной

Элвис задумался о той девушке, Майте. В глазах ее застыла тревога, лицо как у жены Синей Бороды. Элвис вспомнил, как утром она вытягивала шею, когда хиппи что-то говорил ей перед домом, в котором она жила. Платье на ней было желтое, с цветочным узором.

Элвис моргнул, подняв глаза на Аркадия. Тот перестал лупить его и, по-прежнему улыбаясь, смотрел на него сверху вниз. Зубы у него были жемчужно-белые. Наверно, чистит их, сволочь, после каждого приема пищи. И причесывается тщательно, чтобы волосы всегда были в идеальном порядке. Даже теперь, отхлестав Элвиса восемь раз кряду, он выглядел спокойным и невозмутимым.

— На кого ты работаешь? — спросил Аркадий, газетой похлопав Элвиса по плечу. Несильно.

Элвис поморщился, сглотнул слюну, ощущая на языке вкус желчи. Он как-то читал про одного гада, который газетой до смерти забил собаку. А с человеком тоже так можно? Но он не собирался выяснять это на собственной шкуре.

Сообщи, что должен, остальное скрой. Еще один совет Мага. И Элвис решил ему последовать.

— На ФУБ, — буркнул он.

Ложь, прозвучавшая вполне правдоподобно. В последние дни Элвис много думал о ФУБ, и лучше уж выдать себя за сотрудника ФУБ, чем назваться «соколом», резонно рассудил Элвис. Даже громила из КГБ сто раз подумает, прежде чем решится пустить пулю в сотрудника ФУБ. Это обернется большими неприятностями.

— А сюда зачем явился? — спросил русский.

— Вероятно, за тем же, что и ты, — пробормотал Элвис. — Чтобы приобщиться к искусству.

— Ишь ты, как разговорился. Что. Тебе. Здесь. Надо?

Каждое слово Аркадия сопровождалось ударом и ритмичным аккордом гитары Клэптона.

— Леонора, — наконец прохрипел Элвис, подумав: ну и черт с ним! Надо же хоть что-то сказать.

— А… Леонора. Девушка с фотографиями. Есть стоящие зацепки?

— Моя единственная зацепка привела меня сюда, так что не особо.

— Пожалуй, — согласился Аркадий. — Кто твой босс?

— Один тип.

Аркадий снова набросился на Элвиса. Раз пять ударил. Во рту у Элвиса скопилась кровь. Но если ответить сразу, русский поймет, что он сочиняет. Поэтому Элвис опять стал думать о Майте, вспоминая лицо на фотографии, что он стащил из ее квартиры. Завораживающие темные глаза, нежные губы, застывшие во времени.

Этажом выше снова стали танцевать. Удары сыпались на Элвиса в такт ритмичному топоту ног. Музыку он не узнавал. Орущее в комнате радио заглушало и искажало мелодию. Возможно, танцевали дансон[70]. Или танго. Да, наверно, танго. Сам Элвис танцевать не умел. Поставит музыку и, прямой как палка, стоит на одном месте, будто стержень проглотил.

Черт, над его головой разучивали танго. По радио песню группы «Cream» сменила композиция в исполнении «Los Hooligans». Этот русский недоносок с равнодушным видом методично наносил Элвису удары, заставляя того глотать кровь.

Еще с полдесятка ударов, и Элвис заговорил.

— Анайя, — брызгая слюной, прохрипел он. — Анайя.

Аркадий, казалось, был удовлетворен, решив, что Элвис ответил честно. Он еще раз хлестнул его газетой по лицу и покинул комнату.

Элвис подождал несколько минут и зашевелил руками, проверяя крепость пут. Хорошо, что парни, связавшие его, были совсем лохи. А то он не овладел всеми тонкостями развязывания узлов! Пришлось здорово напрячь руки, чтобы ослабить веревки и, извиваясь и изворачиваясь, освободиться от пут. Получилось.

Элвис быстро надел свою куртку, запихнул в карман свои вещи. Потом из любопытства заглянул в одну из картонных коробок, что во множестве стояли по всей комнате. Она была набита черно-белыми листовками. На каждой крупным шрифтом был напечатан призыв: «ОБЪЕДИНЯЙТЕСЬ!» — и ниже: «Все на борьбу!»

Дверь склада — одно название. Элвис отпер ее отверткой, даже замок взламывать не пришлось. Два раза быстро и умело подковырнул защелку, и дверь открыта.

Русский ушел, но в коридоре у склада стоял на страже один из парней, которые привязывали Элвиса к стулу. В его лице отразился испуг, когда он увидел пленника. Элвис не преминул возвратить ему должок: прижал к стене и коленкой ударил в пах, а потом еще и кулаком врезал, когда тот со стоном согнулся в три погибели.

Элвис с удовольствием выбил бы ему оба глаза. Да и русского хотелось найти, чтобы вонзить ему в ухо отвертку, но время было дорого. Склад находился за лестницей на первом этаже, и он помчался прочь из здания.

Выскочив на улицу, Элвис бросился бежать и не останавливался до тех пор, пока не запыхался. Легкие горели, со лба капал пот, руки тряслись. Он не знал, что делать. Был научен лишь избивать да вести слежку, а не участвовать в дурацких играх вроде той, в какую его втянули.

Блондин, конечно, вдоволь посмеется над ним. Скажет: «Эх ты, жалкий сосунок, дал себя избить». И Антилопа его поддержит. Вот Гаспачо знал бы, как поступить. Сумел бы сложить воедино все известные факты и составить объективный вразумительный отчет. А Элвис понятия не имел, что к чему.

Черт, его пытал агент КГБ, будь он проклят.

Перед лавкой скобяных изделий Элвис увидел таксофон. Рукавом куртки он вытер рот. Во рту ощущался вкус меди.

Элвис снял трубку, бросил в щель монету и набрал номер Мага.