Эта ночь была бархатной

Элвис почувствовал на себе взгляды своих бойцов. Антилопа перестал рыться в выдвижных ящиках и замер. Блондин по-прежнему стоял в дверном проеме.

— Где она сейчас?

— Я же сказал, не знаю. Когда я понял, сколь сильно она напугана… что это грозит большими неприятностями… я… я сказал ей, что здесь она больше оставаться не может. Посоветовал спрятаться у Джеки.

— Кто такая Джеки?

Вильяреаль вздохнул. Сцепив ладони, он сидел на краю кровати и смотрел в пол. Священник был молод. Элвис и не знал, что священники бывают такими молодыми. Обычно ему попадались старики — дряхлые, морщинистые служители церкви. А этот выглядел не старше Элвиса. Видимо, совсем недавно окончил семинарию в Монтеррее.

Интересно, почему Вильяреаль не пошел в Технологический университет, как другие сынки богатеев, а выбрал стезю священства. Конечно, Элвис не был уверен, что священник из богатой семьи, но на то указывали сведения, которые он узнал из его досье, да и многие вещи в комнате: телевизор, шелковая пижама, итальянские туфли. Даже манера речи. Маг учил Элвиса подмечать такие детали. Ладно, может, он и не миллионер. Но наверняка из высших слоев среднего класса. Явно вырос не в бедном городском квартале.

— Джеки. Жаклин. Руководитель «Астериска». Это творческое сообщество.

— Чем эта Джеки могла бы помочь Леоноре?

— Жаклин… она придерживается радикальных взглядов. Ратует за вооруженную борьбу и… Жаклин без оружия из дому не выходит. Спит с пистолетом под подушкой и всюду носит его с собой в сумочке. Если Леоноре где и безопасно, то только у Джеки. По крайней мере, у нее, в отличие от меня, есть оружие.

— Значит, она у Джеки?

— Я не… Не думаю.

— Почему?

— Мне вообще не полагается ввязываться в такое дерьмо! — визгливо ответил Вильяреаль.

— А во что вам полагается ввязываться, святой отец? — спросил Элвис. Сам он голос не повысил. Это ничего не дало бы. Поднялся бы ор: кто кого перекричит? А как раз этого Элвис пытался избежать. Нет, он говорил ровным, тихим голосом: — Вы коммунист-смутьян. А у всех коммунистов одно на уме — как бы устроить дерьмовую заварушку. Так скажите мне, почему вы не думаете, что Леонора у Джеки, а?

Вильяреаль свирепо взглянул на Элвиса, но тон поубавил:

— Я ушел по делам, а когда вернулся, Леоноры уже не было. Потом звонит Джеки, спрашивает, нет ли у меня Леоноры. А я думал, Леонора у нее.

— Дома ее нет. Где она может быть?

Священник пожал плечами:

— У нее был парень. Эмилио Ломели. И еще есть сестра. Правда, я не знаю.

— Она что-нибудь у вас оставила?

— Нет. Я бы сказал.

— Сомневаюсь, что вам можно верить.

— Мне все равно, верите вы или нет.

Элвис шагнул вперед, медленно поднес руку с опасной бритвой к лицу священника. Тот задрожал. Он и впрямь был молод. Совсем еще юнец. Они запросто могли бы поменяться местами: Элвис был бы священником, а тот — Элвисом. Однако Элвис был родом из Тепито, а священник — из Монтеррея, и им были уготованы очень разные жизненные пути.

Кому как повезет. Повезет или не повезет. Гаспачо носил с собой кроличью лапку на удачу, и что ему это дало? Маг был прав: человек сам кузнец своего счастья.

— Постарайтесь, чтобы я вам поверил. Это в ваших интересах, — сказал Элвис.

Священник не ответил. Он в ужасе таращился на Элвиса.

— Вы уверены, что у вас нет того фотоаппарата? Или снимков?

В глазах священника стояли слезы. Браваду с него как рукой сняло.

— Нет-нет, — залепетал он. — У меня ничего нет.

— Абсолютно уверены? — шепотом спросил Элвис, держа опасную бритву у самого глаза священника. В два счета мог бы его вырезать. Вырезать и оставить на лице пустую окровавленную глазницу.

— Уверен, — шепотом отвечал священник. — Клянусь Девой Марией Гваделупской.

Элвис опустил лезвие и кивнул:

— Я вам верю. И потому, что я вам верю, мы выбьем вам зубы. Но если окажете сопротивление и станете вопить, зовя на помощь, мы вас убьем. — Он взглянул на Антилопу: — Проследи, чтобы он не орал. Блондин, займись им.

Маг ему говорил: ты всегда должен смотреть, как убивают человека. Только трусы отводят глаза. Но поскольку это было не убийство, Элвис неспешно перевел взгляд на зеркало и стал смотреть на свое отражение, пока Блондин кулаками дубасил священника. Элвис был уверен, что, несмотря на предупреждение, молодой священник будет кричать, поэтому Антилопа прижимал к его лицу подушку.

Слава богу, избиение было недолгим. Истязания никогда не доставляли Элвису удовольствия. Что приятного в том, чтобы огреть человека по спине телефонным справочником? Не прельщали его и другие приемы ремесла, которые он освоил: пытки электротоком или целлофановым пакетом, который надевали на голову. Это, по крайней мере, было без особых изысков — кулаки, кровь.

Элвис смотрел в зеркало на косой пробор в своих черных волосах. Иногда он выглядел как более смуглый, загоревший Элвис Пресли, а иногда вовсе не был на него похож. Прямо сейчас, мелькнуло у него, он смахивал на Мага. Было некое сходство в изгибе губ. И глаза были черные-пречерные, хотя у людей по-настоящему черных глаз не бывает.