Эта ночь была бархатной

На секунду он испугался, что этот придурок выскочит из квартиры.

Но потом перед священником вырос Блондин. Тот на секунду замешкался, и этого оказалось достаточно. Блондин поймал руку священника и скрутил ее. Отец Вильяреаль вскрикнул от боли и выронил бритву. Блондин кулаком ударил его по голове.

Священник грохнулся на пол и тихо застонал.

Блондин уже приготовился ногой пнуть его по голове, но Элвис воскликнул:

— Эй-эй, не торопись. Нам нужно с ним побеседовать.

— К черту! Этот урод чуть не порезал меня, — возмутился Блондин.

— Тащи его в спальню.

Блондин забормотал что-то про уродов и слизняков. Элвис наклонился, поднял с пола опасную бритву и последовал в спальню.

— У меня нет денег, — сказал священник.

Блондин толкнул его в сторону кровати.

— Сядьте, — приказал Элвис Вильяреалю. — Антилопа, обыщи комнату.

Тот кивнул и принялся выдвигать ящики. Блондин, сложив руки на груди, встал в дверях, блокируя выход. Священник опустился на кровать, одной рукой вцепившись в одеяло. Из угла на Элвиса смотрела картина с изображением орла — единственное украшение в комнате. Из обстановки в квартире только самое необходимое, но телевизор был новый, и у кровати Элвис заметил пару добротных кожаных туфель. Может, деньги в квартире священника и не валялись под ногами, но, видимо, зарабатывал он достаточно и мог позволить себе элегантную обувь. Не исключено, что он пускал по рядам прихожан тарелочку для сбора пожертвований.

— Где фотоаппарат, святой отец?

— Какой фотоаппарат? Я ничего не знаю.

Морщась, Вильяреаль потирал голову, словно она сильно болела. Гнусный актеришка. Блондин не так уж и смачно его приложил.

— Вам что-нибудь известно про девушку, нет? Про Леонору? Где она?

Священник смотрел на Элвиса так, будто тот грязно выругался:

— Понятия не имею.

— Я думал, вы друзья. Или вы станете отрицать знакомство с ней?

— Я с ней знаком.

— Тогда где она?

— Я не отслеживаю каждый ее шаг.

— Полегче, святой отец. Не нарывайтесь. Мы ведем диалог. — Элвис старался говорить внушительно, как Маг.

— Ведем диалог, — повторил священник, чуть ли не насмехаясь над Элвисом.

Элвису не нравилось лицо священника, не нравилось, как тот смотрел на него. Уважение! Маг говорил, что нужно внушать уважение. Не страх, а уважение. Хотя страх — это кратчайший путь к уважению. Элвис не собирался всю ночь беседовать со священником. Не собирался держать его за руку, умоляя поговорить с ним. И не только потому, что Маг ждал от них новостей. Блондин с ухмылкой наблюдал за ним от двери.

Элвис знал: если он в чем-то допустит промах, этот белокурый выродок доложит все Магу в мельчайших подробностях. А он не хотел доставлять Блондину такое удовольствие. К тому же Вильяреаль имел самодовольный вид человека, которого никогда не били, и у Элвиса внезапно возникла потребность как следует его проучить.

Он кулаком врезал священнику по лицу, вполне так ощутимо. Тот, охнув, опрокинулся на кровать.

— Когда вы в последний раз ее видели? — холодно спросил Элвис.

Священник застонал, и Элвис повторил вопрос, снова сжимая кулак.

— Во вторник утром, — ответил Вильяреаль, принимая сидячее положение.

Прижимая ладонь к окровавленному носу, он не сводил глаз с кулака Элвиса.

— Продолжайте, — приказал Элвис.

— Я не знаю, что вы хотите услышать.

— Все. Когда она пришла, сколько времени пробыла здесь, во что была одета.

Антилопа нашел в выдвижном ящике Библию и стал ее листать.

Священник сердито взглянул на него:

— Не трогайте, там ничего нет.

— Эй! — Элвис щелкнул пальцами. Священник снова повернулся к нему. — Вы со мной разговариваете, а не с ним.

— У меня кровь из носа идет, — пожаловался Вильяреаль.

— Пырнуть его в живот, — предложил Блондин, — тогда узнает, что такое кровь идет.

— Точно, — согласно кивнул Антилопа.

«Конечно, чего еще ждать от Блондина?» — подумал про себя Элвис. Он охотно бы превратил священника в боксерскую грушу. Но перед Элвисом стояла совсем другая задача.

— Рассказывайте.

— Мне нужны марля и спиртовой раствор. Я истекаю кровью, — настаивал священник.

— Перережь ему горло, — посоветовал Блондин.

— Иди в гостиную, поищи фотоаппарат, — приказал Элвис, затем снова обратился к священнику: — Носом своим займетесь позже.

Блондин заткнулся, но с места не сдвинулся.

Священник хмурился, глядя на окровавленные пальцы.

— Она явилась в воскресенье поздно вечером. Я уже спал, когда она позвонила в дверь, — забормотал он.

— Что ей было нужно?

— Совет духовника.

— Продолжайте.

— Леонора нашла что-то важное о каком-то политике. Она хотела обратиться к кому-нибудь из представителей прессы, но боялась, что это отразится на ее знакомых. Опасалась последствий.

— Что за политик?

— Имени она не называла, но подозреваю, что Эчеверриа.

Эчеверриа! Черт возьми! Президент Эчеверриа.

Элвис сдвинул брови:

— И что же она узнала про Эчеверриа?

— Она не сказала, что это Эчеверриа. Это мои догадки. Потому что она попросила, чтобы я ее приютил… Боялась возвращаться в свою квартиру и осталась здесь до вторника. Я слышал, как, разговаривая с кем-то по телефону, она упомянула «соколов».