Если бы смерть спала

Пришлось протереть дверную ручку и замочную скважину. Там, конечно, могли оставаться отпечатки, пригодившиеся бы убойному отделу, но тут уж ничего не поделаешь. Итак, я все тщательно, но оперативно протер. Если мне и раньше не слишком нравилось болтаться в темных коридорах, то теперь и подавно. Внимательно прислушиваясь, я постоял три секунды на лестничной площадке, после чего спустился на этаж ниже и повторил всю процедуру. Удача мне улыбнулась: я вышел на улицу и свернул на тротуар, так никого и не встретив. Отработанные до автоматизма навыки конспирации, которыми многие пренебрегают, иногда бывают нелишними. Хорошо, что я доехал на такси не до нужного адреса, а вышел на пересечении Сорок девятой улицы и Третьей авеню. Решив не останавливать такси в Ист-Сайде, я прогулялся до Девятой авеню и только там поймал машину. Мне в любом случае не мешало проветриться, чтобы привести в порядок мозги. Дырку в голове Джима Эбера я обнаружил в 20:57, а в 21:28 такси высадило меня у старинного особняка из бурого песчаника на Западной Тридцать пятой улице.

Когда я вошел в кабинет, Орри с журналом в руках устроился в желтом кресле возле большого глобуса. Что было весьма похвально, так как свидетельствовало об отсутствии у Орри претензий на мой письменный стол. Увидев меня, Вулф, сидевший на своем месте с книгой в руках, снова устремил взгляд на открытую страницу. Я отсутствовал недостаточно долго, чтобы успеть расколоть свидетеля.

Швырнув шляпу на стол, я сел на свое место:

– У меня есть кое-какие замечания насчет погоды. Сугубо личного свойства. Орри терпеть не может разговоров о погоде. Ведь так, Орри?

– Безусловно. – Встав с кресла, Орри захлопнул журнал. – Терпеть не могу. Но если речь зайдет о том, что может меня заинтересовать, ты свистни – тебя не заставлю я ждать. – Он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

– Ну и что теперь? – нахмурился Вулф.

– Роковая статистика. Позвонив несколько раз в дверь Эбера, не увидев никакой реакции и обнаружив, что дверь заперта, я воспользовался своим ключом и вошел. Он лежал ничком на полу посреди комнаты с пулевым отверстием в затылочной области, соответствующим тридцать восьмому калибру. Труп уже остывал, но не окоченел. Я бы сказал – не для протокола, – что убийство произошло три-семь часов назад. Как вам, конечно, известно, для определения точного времени смерти необходимо учитывать ряд факторов. Но я не стал проводить расследование, решив не задерживаться. Не думаю, что кто-нибудь видел, как я входил в дом или выходил оттуда.

Вулф поджал губы, превратившиеся в ниточку.

– Полный абсурд, – отчетливо произнес он.

– Вы о чем? В том, что он лежит мертвый, с дыркой в голове, нет ничего абсурдного.

– Все это дело. Но тебе в любом случае не следовало туда ходить.

– Возможно, и нет. Вы сами мне это предложили.

– Ничего я тебе не предлагал. А только поднял вопрос вероятных сложностей.

– Если вы хотите урегулировать вопрос, – ответил я, – это нормально. Но вы ведь наверняка знаете, как обычно затягиваются подобные вещи. И теперь мне нужны ваши инструкции. Мне следовало позвонить в полицию и сообщить об интересной находке, но я этого не сделал, прикинув, что, возможно, у вас есть своя точка зрения.

– У меня нет своей точки зрения, и не будет, – отрезал Вулф.

– Тогда я звоню в полицию. Из телефонной будки. Они вроде не способны отслеживать местные звонки, но всякое бывает. Ну а потом нужно ли мне вернуться к Джарреллу, и если да, то какую выработать линию поведения? – спросил я, закинув ногу на ногу.

– Я ведь уже сказал, что у меня нет своей точки зрения. И зачем тебе вообще возвращаться к Джарреллу?

– Послушайте, – сменив положение ног, начал я, – вам легко говорить. Конечно, я мог бы вернуться туда, чтобы просто отдать Джарреллу его десять тысяч долларов и сказать, что мы выходим из игры, если вы именно этого хотите. Но все не так просто, о чем вам прекрасно известно. Когда копы узнают, что Эбер был секретарем Джаррелла, которому дали пинка под зад, они начнут задавать вопросы. А если копы пронюхают, что Джаррелл нанял вас, а вы послали меня занять место Эбера – и не надо на меня рычать, они в любом случае решат, будто меня туда послали именно вы, что бы вы там себе ни думали, – вы знаете, что нас ждет: копы вцепятся нам в глотку. Но даже если они ничего не пронюхают, у нас все равно будут проблемы. Мы знаем, что у Джаррелла вчера днем из письменного стола украли револьвер тридцать восьмого калибра, и мы знаем, что Эбер был там вчера утром, чем вызвал всеобщее неудовольствие. А когда мы узнаем, что его пристрелили из револьвера тридцать восьмого калибра, как мы с этим поступим? Просто положим дело в архив и забудем?

– Никто не обязан сообщать о том, что может быть простым совпадением, – проворчал Вулф. – А вот если полицейские найдут револьвер мистера Джаррелла и установят, что пуля, убившая Эбера, выпущена именно из него, вот тогда будет совсем другой разговор.

– То есть пока мы не обращаем внимания на совпадение?

– Мы не станем ничего обнародовать.