Если бы мы были злодеями

– Никто? – переспросил Уолтон, повернувшись и вскинув рыжую бровь.

– Никто.

Уолтон нахмурился.

– Поэтому мы здесь? – спросил он. – Я думал, мы включили дело в список других несчастных случаев.

– Угу. – По лицу Колборна пробежала тень.

– Точно? – уточнил Уолтон. Он прислонился к подоконнику, скрестив руки на груди. – Расскажи поподробнее.

Колборн уставился себе под ноги и сделал маленький шажок.

– Примерно девять дней назад четверокурсники и группа других студентов отделения драмы собрались в здании театра. – Он сделал второй шажок, указав на северо-восток, где находилась Фабрика.

Я оперся рукой о стену, чтобы не упасть. Дышал поверхностно и часто, через нос. Холодный воздух обжигал легкие.

Колборн сделал новый шаг. Теперь он медленно кружил по комнате.

– Спектакль заканчивается около половины одиннадцатого, – продолжал он. – Ребята идут сюда через лес, вечеринка в самом разгаре. Наркотики, выпивка, музыка, танцы. Ричард прячется в библиотеке с бутылкой виски. Его кузина пытается заговорить с ним, но у нее не получается, поэтому она оставляет брата и присоединяется к остальным.

– Если он был звездой, то почему скрывался? – спросил Уолтон, оглядев комнату.

– Вот об этом никто не хочет мне рассказать. Он был не в настроении, утверждают ребята, но почему? Один из третьекурсников предположил, что у Ричарда были проблемы с подружкой.

– Как зовут девушку?

– Мередит Дарденн, четверокурсница.

– Почему ее имя звучит так знакомо?

– Ее ближайшие родственники – важные шишки в Нью-Йорке. Они могут скупить весь город, если захотят.

– Думаешь, поэтому никто не хочет втягивать ее в это?

Колборн пожал плечами.

– Не могу ответить. Но один студент сказал мне, что парочка сцепилась на глазах у всех, а вскоре Мередит уже целовалась с кем-то другим.

Уолтон присвистнул. Я наклонился вперед, положив руки на колени. Кровь отхлынула от щек, пульс стучал в висках.

– Кто этот счастливчик? – Уолтон.

– Никто не захотел назвать его имя, но я полагаю, что Оливер Маркс. Четверокурсник. Он признался, что пошел с ней наверх, хотя, если верить ему, они просто общались. – Колборн.

– Маловероятно. – Уолтон.

– Ты не видел девушку. Ты не представляешь, насколько это маловероятно. – Колборн.

Уолтон хохотнул.

– Что сказала она?

– Ну… ее версия совпадает со словами Оливера Маркса, – ответил Колборн. – Она заявила, что они поднялись в ее комнату, где разговаривали до тех пор, пока Ричард не поднялся и не попытался выбить дверь. Они не впустили его, и в конце концов он ушел. И тут все расплывается.

– Как?

Колборн остановился возле Уолтона, насупившись, как будто его раздражало собственное замешательство.

– Поздно ночью, к сожалению, никто не может точно вспомнить, когда именно, гости ушли. Ричард убегает от комнаты своей девушки, где она, возможно, путалась с одним из их общих друзей, а может, они просто «общались», хватает бутылку виски «Гленфиддик» и отправляется на улицу. Он уже пьян – а он очень агрессивен под воздействием алкоголя, тут все сходятся, – и вот он, спотыкаясь, идет во двор, где его кузина болтает с Джеймсом Фэрроу.

– С четверокурсником? – Уолтон.

– Да. Это сосед Маркса по комнате. Они оба живут на чердаке. – Колборн.

– Ладно, дальше? – Уолтон.

– Рен, кузина Ричарда, пытается его успокоить, но он «стряхивает ее». Слова Фэрроу. Когда я спросил его, что это означает, он замолчал. Что заставляет меня задуматься, не проявил ли Ричард жестокость, поскольку никто – ни сам Джеймс, ни Рен – не последовали за ним.

Он сделал паузу.

– Так или иначе, Фэрроу остается с Рен, а Ричард исчезает среди деревьев. – Лицо Колборна помрачнело, густые брови низко нависли над глазами. – Никто не видит его до следующего утра, когда он плавает в воде лицом вниз. Таким образом, то, что происходило во время трех долгих и темных предсмертных часов с Ричардом… это нам вообще неизвестно.

Они оба помолчали минуту, глядя в узкое окно. Двор был залит ослепительным солнечным светом, но лучи никак не могли смягчить декабрьский холод.

– А каково мнение судмедэксперта? – спросил Уолтон.

– Есть свежие следы от травмы на голове, но она не смогла определить, чем конкретно ударили жертву. Изначально мы предполагали, что Ричард погиб именно от удара…

Уолтон нахмурил лоб.

– А потом выяснилось другое?

– Верно. – Колборн тяжело вздохнул и опустил широкие плечи. – Ричард был еще жив, когда упал в воду. Однако он был без сознания или не смог перевернуться на спину. Парень утонул.

Я отшатнулся, впечатавшись в стену. Я чувствовал дурноту и головокружение, пульс стучал слабо и отдаленно. Утонул. Не внезапный удар, за которым следует безболезненная тьма. Нет – воздух и тепло, медленно утекающие в воду. Кровь отливает от конечностей и устремляется к груди – последней линии обороны, а затем в сердце проникает сокрушительный холод. Асфиксия. Переохлаждение. Смерть.

Я крепко зажмурился, стиснул кулаки так, что коротко остриженные ногти впились в ладони. Голос Колборна прозвучал резко и четко:

– Что-то не сходится. Мы кое-что упустили.

– Мы нашли бутылку виски?