«Если», 2009 № 08

Я облегченно вздохнул: похоже, девочка не хочет умирать. Тем легче будет договориться с ней. Вместе мы придумаем, как обхитрить Джона, тайком проникнем в катер и улетим. Я сдам Кэйти в детдом на процветающей планете. Не самый лучший выход, но не оставлять же ее на планете с сумасшедшим маньяком, отвратительными сосисками и смердящими тварями!

Надеюсь, в детдоме девочку отучат от пагубной привычки стрелять из рогатки в спасителей.

Кэйти закричала:

— Я так и знала! Я грязна! Я притягиваю скверну! Беззаконники вроде вас скоро станут липнуть ко мне как мухи! Почему я не позволила отцу казнить меня? Какая я была дура! В конце концов, закон есть закон!

Она прицелилась себе в висок из рогатки:

— Я должна совершить ритуальное самоубийство!

Я понял, что пора действовать.

Я закричал:

— Как ты смеешь убивать себя?! Я пережил такое, пока шел сюда! Я ради тебя преодолевал немыслимые препятствия! Шел сюда столько времени!

Кэйти спросила:

— Сколько?

Я сказал:

— Столько!

Она сказала:

— Что вы мелете? Отсюда до дома полторы мили. Минут двадцать пешком по дорожке. Полчаса от силы.

Я посмотрел под ноги и увидел утоптанную тропинку, удобную для ходьбы.

Я сказал:

— Хм…

Кэйти сказала:

— Прощайте. — И зажмурилась.

Я сказал:

— Кэйти, постой, не делай этого. Закон, это, конечно, закон, но ведь у тебя куча причин, чтобы жить! — Я закричал: — Тебе есть чем заняться!

Она открыла глаза и плаксиво поинтересовалась:

— Например?

Я почесал затылок:

— Например, ты можешь вернуться к отцу, чтоб он казнил тебя по закону.

Кэйти заплакала.

Я сказал:

— Ты же сама призналась, что хочешь умереть.

Кэйти заревела.

Я сел на землю метрах в пяти от землянки и открыл рот, чтобы что-то сказать. Меня чуть не стошнило, и я потерял сознание. Не знаю точно, сколько я просидел без сознания. Наверное, не очень долго. Очнувшись, я увидел Кэйти, которая смотрела на меня, выпучив глаза.

Я спросил:

— Что случилось?

Она сказала:

— Вы сидели на месте и раскачивались из стороны в сторону, как маятник. Вы медитировали? Вы, наверное, буддист?

Я сказал:

— Если бы.

Я схватился за переносицу, покрытую коркой засохшей крови, и попытался собрать мысли в кучу:

— Закон есть закон. Но ведь люди часто забывали о законе, когда приходило время. Значит, и вам можно.

Кэйти опустила рогатку и сказала, роняя слезы:

— Закон есть закон. Это главное.

Мое сознание пыталось отплыть в страну пушистых розовых облаков. Чтобы удержать сознание, я решил рассказать поучительную сказку. Одну из тех, что не хочет слушать Маринка.

Я вдохнул поглубже и начал рассказ:

— Вот послушай правдивую историю про добрую и законопослушную девушку. Там, где она родилась, были отвратительные законы. Девушка уважала законы, а ее родители не уважали и вступили в тайное общество, которое боролось против властей. Девушка донесла на отца и мать. Ее родителей казнили.

Девочка зевнула.

Я понял, что надо подпустить трагизма, и сказал:

— Она и на маленького брата донесла. Брату было восемь, его не казнили, а отправили в детский лагерь.

Кэйти прошептала:

— В детский лагерь? Я читала о таких. Там здорово.

Она мечтательно зажмурилась и сказала:

— Море, солнце и песок.

Я сказал:

— А вот фиг!

Чувствуя себя актером на сцене, я поднялся и проткнул взглядом небо:

— Его отправили в концентрационный детский лагерь! Злые доктора испытывали на нем новый вирус. Несчастный ребенок умер.

Я зажмурился, позволяя слезам проделать дорожки на пыльных щеках:

— Вот такая правдивая сказка про добрую девушку, которая уважала законы своей страны.

Кэйти подумала и сказала:

— Плохая сказка. В хорошей сказке волшебники, феи и принцы. На худой конец — хоббиты. А в вашей ничего волшебного.

Я подумал и сказал:

— А в полночь голова девушки превратилась в тыкву. Вот и сказке конец, а кто слушал — молодец.

Кэйти спросила:

— А где мораль? Вы хотите сказать, что закон — это плохо?

Я сказал:

— Я хочу сказать, что той девушке надо было хорошенько всыпать. Чтобы меньше о законах думала, а больше — о парнях своего возраста. — Я подошел к землянке и спросил: — Не будешь стрелять?

Кэйти нахмурилась:

— Закон есть закон. Проваливайте.

Я вздохнул. С девчонкой придется повозиться.

Солнце подбиралось к зениту. Земля обжигала кожу даже сквозь подошвы ботинок. Я сел на землю, снял рубашку и накрыл ею голову и плечи. Кэйти следила за мной, не опуская рогатки. Так продолжалось около часа. От удара по голове меня мутило, и я с трудом сдерживал рвоту. На все мои увещевания Кэйти отвечала неизменным: «Закон есть закон». Хотя ей тоже было тяжело. Пока я находился рядом, она безвылазно сидела в землянке.

Я спросил, вытирая рукавом пот:

— Если ты так уважаешь закон, почему убежала?

Она задумалась.

Вздохнула и призналась:

— Страшно стало…

Я сказал:

— Почему? Закон есть закон!

— Закон-то есть… — вздохнула Кэйти.

Я понял, что ее оборона дает слабину. Может быть, девочка не выдерживает жары?

Я пошел в наступление: