«Если», 2009 № 08

Я взял сумку, вышел из катера и ощутил себя, будто в духовке — такая здесь стояла жара. Рубашка мгновенно намокла от пота и прилипла к телу. Я собрал волю в кулак и поплелся к особняку. На красное солнце тут же набежали пузатые кислотно-желтые тучи. Дождик то брызгал, то переставал: словно непоседливый заоблачный ребенок стрелял из водяного пистолета. Сумка становилась тяжелее с каждым шагом, ноги скользили и увязали в красной глине, изрытой жирными склизкими червями. Я часто останавливался, чтобы отдышаться, и проклинал себя за то, что наготовил столько еды. Справа послышалось рычание. Собака? Я повернулся, вглядываясь в оранжевую дымку.

Зубастые многоногие твари, покрытые темно-оранжевой шерстью, приближались ко мне с запада. Твари шатались, как пьяницы в узком переулке. От них смердело на много десятков метров вокруг.

— Так-так, — пробормотал я, отступая.

Твари приближались.

Я побежал.

Булькающее рычание подгоняло меня, словно штыком в спину. Я сообразил, что продолжаю тащить сумку и отбросил ее. Сумка затарахтела сзади и несколько монстров притормозили, рассматривая ее. Я подумал: вот бы это была не сумка, а граната.

Пустые мечты. Еда не взрывается.

Впереди маячили стальные ворота. Они были распахнуты. В растворе ворот в пятне белого света стоял мужчина в широкополой шляпе. В руках у него было по револьверу. Мужчина вытянул руки и открыл огонь. Мне показалось, что он стреляет прямо в меня, и я едва удержался, чтобы не рухнуть в траву. Сзади жалобно завизжали чудовища. Я обернулся: продырявленные уродцы катались по земле, смешно вскидывая лапы, орошая красную глину густой белой кровью.

Я закричал:

— Ха-ха! Вот вам! — Влетел во двор, споткнулся о камень и пропахал носом дорожку из желтого песка.

Здесь пахло соломой и чем-то кислым, вроде прокисшего молока. Перед носом ползали полосатые черно-желтые мухи. Я старался ни о чем не думать, потому что когда начинал думать — думал о тварях, которые хотели мной пообедать, и мне становилось страшно. Поэтому я смотрел на мух и не думал. Мухи не думали в ответ. У нас наблюдалась полная духовная симметрия.

Ворота захлопнулись. Мне помогли подняться, и я утер рукавом кровоточащий нос.

Моим спасителем оказался суровый широколицый мужчина в соломенной шляпе, выцветших джинсах и рубашке в красно-черную клетку. На вид ему было лет сорок. Он был небрит и пах табаком, у него были четыре кобуры — две под мышками и две на поясе и бляха на поясе в форме штата Техас.

На плече у ковбоя стоял будильник. Я уставился на него. Почему будильник не падает?

Я пробормотал:

— Спасибо.

Ковбой спросил:

— Вы говорите «спасибо» будильнику?

Я посмотрел на ковбоя и сказал:

— Спасибо и вам.

Он сказал:

— У вас из носа кровь идет. Платок нужен?

Я сказал, шмыгая:

— Неплохо бы.

Ковбой сказал:

— К сожалению, платка у меня нет.

Я сказал:

— Ну ладно… само пройдет.

Он спросил:

— Хотите виски?

Я сказал:

— Не пью.

— Тем лучше, — сказал ковбой. — Виски все равно нет. — У него был прокуренный голос повидавшего жизнь человека. И тикающий будильник на плече. Впрочем, будильник я уже упоминал.

Я сказал:

— У вашей семьи красивый дом…

Ковбой сказал:

— Вы знаете, у меня нет семьи. — Он добавил: — Больше нет, черт возьми.

Я хотел спросить, куда его семья делась, но ковбой опередил меня:

— Вы получили сигнал бедствия? Черт возьми, так оно и было, зачем вам еще приземляться! Поздравляю, вы первый гость на планете за последние пять лет. Но вы, черта в зад, немного опоздали! Желаете чертову сигару?

Я сказал:

— Спасибо, не курю.

Ковбой сказал:

— Тем лучше. Сигар, черта им в зад, все равно нет. — Он впустил меня в дом, зажег оранжевую лампу на стене и сказал, показывая на пузатую галошницу: — Я сразу засек ваш катер. У меня радар на крыше. Прекрасный, черт возьми, радар. В бинокль я увидел, как по вашему следу пошли арахниды. Проклятые выродки быстро вас учуяли.

Я разулся, сунул ботинки в галошницу и сказал:

— Вы замечательно стреляете. Но почему вы не вышли мне навстречу сразу? Раз уж знали, что эти самые арахниды близко…

Ковбой подал мне руку для рукопожатия:

— Меня, черт возьми, зовут Джон, мистер. Просто и понятно: Джон.

Я сказал, пожимая ему руку:

— Сергей, приятно познакомиться.

Он сказал, сжимая мою руку все сильнее:

— Я бы, черт возьми, с удовольствием вышел вам навстречу, но закон запрещает. А закон есть закон.

Ковбой привел меня на кухню и только там отпустил руку. Я подул на запястье, чтоб приглушить боль.

Джон поставил на темную от гари плиту закопченный чайник. Сурово усмехаясь, он голыми руками вытащил из пышущей жаром духовки яблочный пирог. Пирог выглядел аппетитно, а пах еще лучше. Это был запах из детства, когда кажется, что вкуснее маминых пирогов ничего нет.

Меня очень интересовал будильник. Самый обычный будильник-домик с красной пластмассовой крышкой и кошачьей рожицей-циферблатом. Дешевка. Но эта дешевка, на первый взгляд ничем не закрепленная, твердо стояла на плече Джона и оглушительно тикала.

Джон спросил:

— Хотите яблочного пирога?

Я хотел спросить: «Зачем вам будильник на плече, черт возьми?», но вместо этого сказал:

— Не отказался бы.