Эрик

Слухи бежали впереди Эрика, а потому когда его люди оказались в прямой видимости от древнего города, то им не только не стали чинить препятствия, но и вышли встречать. Весть о гибели генуэзской Сугдеи оказалась последней каплей, после которой предел их радушия по отношению к барону стал неисчерпаем.

Первым делом новый правитель Восточного Крыма начал подготавливать склады для принятия трофеев из разгромленного города — как крытые бараки для тряпок, зерна и прочего, так и выровненные площадки для камня. Эрик решил разобрать городскую стену и вывезти её в Корчев, чтобы быстро получить массу строительного материала. Разбирать же намного легче, чем добывать в каменоломнях.

В одной из пустующих усадеб города начали готовить временную резиденцию барону, то есть всё отмывать и наводить порядок. Пустующих усадеб было достаточно много, так как старый город находился в упадке уже лет полтораста. Жителей было очень мало — со всего города на общее собрание, что объявил Эрик, собралось не больше семи тысяч человек. Включая женщин и детей. На нём барон сообщил, что городу возвращается его древнее название — Боспор, и сделал его столицей своего наместничества.

Пока шла перевозка имущества генуэзцев из разгромленного города, а также создавалась элементарная рабочая атмосфера в Боспоре, к Эрику стали стягиваться местные феодалы и старосты деревень. К концу ноября 1202 года отметились все двадцать четыре деревни и три тимариота. В это же время произошёл целый ряд интересных событий. Во-первых, прибыл глава ордена тамплиеров месье де Плессье. Во-вторых, встретили делегацию от киевского князя Рюрика II. В-третьих, закончили потрошить руины Сугдеи — там теперь практически ничего не осталось, даже пригодного к строительству камня.

Филипп привёз просто отменные известия. Император Алексей, когда узнал об успехах барона в Восточном Крыму, решил произвести его в княжеское достоинство, а земли, отбитые им во славу Византии, объявить княжеством Боспорским. Эрик приглашался в Константинополь для проведения обряда производства в князья в соборе Святой Софии перед лицом народа и Бога, который, безусловно, помогал ему в его делах. Разумеется, подобная идея возникла не в голове императора. Великий магистр и князь Антиохии, памятуя о вкладе барона в её процветание, приложили все усилия, дабы правильные мысли возникли не только в нужное время, но и у нужного человека. Сам император был не против подобного шага. Но его окружение противилось всеми силами. Вхождение не только иноземца, но и иноверца в высший свет империи было для них совершенно неприемлемым. Но де Плессье проявил себя как очень гибкий политик и смог убедить императора в правильности подобного поступка. Его ход был очень простым — или Алексей дарует Эрику этот титул, или тот его сам берёт, провозглашая свои земли графством или княжеством. В первом случае император сохраняет вассалитет деятельного барона, во втором — нет. Последней каплей стала дезинформация, пущенная Филиппом, о том, что царь Болгарии собирается предложить титул и подданство знаменитому германцу. Амбиции и здравый смысл одержали победу над предрассудками, слишком уж интересной и деятельной фигурой был наш герой.

Также Филипп привёз подробный отчёт о финансовых поступлениях. После приёма имущества, награбленного в Феодосии и Сугдее, счёт барона исчислялся в двадцать пять тысяч марок серебром. Это четвертая часть всех средств, что имел орден! И это даже беря во внимание то, что значительная часть имущества не пошла на продажу, а переправилась в Боспор. Все эти средства лежали мёртвым грузом, так как их могли в любой момент потребовать к предъявлению. Это было неправильно. Поэтому нужно было обговорить участие средств Эрика в финансовых операциях банка, то есть, проще говоря, де Плессье предлагал барону долю и, соответственно, изменение условий договора. Обсуждение этого вопроса решили продолжить после инициации барона, так как нужно было разработать общую схему долевого участия, которая оказалась бы не только обоюдовыгодной, но и эффективной, то есть приносила доходы.