Ежели желтая пыль твою замарала одежду,
Мягким ударом ее хвост этот легкий сметет.
Не ударяй кулаком ты слугу виноватого в зубы:
Пусть он печенья поест, что посылает Родос.
Чтобы свой голод унять, ты нашего скушай Приапа:
Не осквернишься, коль ты даже и чресла сгрызешь.
Ты поросенком таким насладишься в дни Сатурналий,
Он, между вепрей пасясь, от желудей разжирел.
Эту колбаску, что ты в середине зимы получаешь,
Я за неделю еще до Сатурналий купил.
Я — попугай, я у вас именам любым научуся,
Но научился я сам «здравствуй, о Цезарь!» кричать.
Ты, поздравитель, за что слывешь непристойником, ворон?
Нет! Никогда твой клюв похоти мерзкой не знал.
О нечестивом грехе Филомела Тереевом плачет,
Ставши из девы немой птицею певчей теперь.
«Здравствуй» тебе говорю, а я — стрекотунья-сорока.
Если б не видел меня, птицей не счел бы никак.
Если б ты птичкой владел, о которой подруга Катулла,
Лесбия, плакала, здесь можно ей было бы жить.
Ларчик лекарственный здесь ты видишь из кости слоновой.
Был бы доволен и сам Пакций подарком таким.
Резво играйте, рабы, но — помните — только играйте:
Будут всего на пять дней спрятаны плети мои.
Горе для мальчиков всех, для наставников — сущая радость,
Славой на веки веков нас Прометей одарил.
Голому бородачу служить для жалких объедков
И с отвратительным псом спать не желает сума.
Веники были в чести когда-то, что видно по пальме,
Но подчищала теперь веникам дал отдохнуть.
Этою ручкою ты свои плечи избавишь от зуда
После укуса блохи или, пожалуй, и вши.
Чтобы от пенул и тог не стали лохматыми книги,
Этот еловый футляр будет их долго беречь.
Ложу названье дает по глазкам на дереве пестрым
Птица Юноны теперь, бывшая Аргусом встарь.
Потником мягким покрой своего скакуна ты, охотник,
Ибо натрешь ты волдырь, сидя на голом коне.
Ложе подковой прими, что отделано все черепахой.
На восьмерых оно: пусть в гости приходят друзья.
Если считаешь, что я черепахой наземной отделан,
Ты в заблужденье: морской в дело пошел здесь самед.
Вот плодоносных дерев из леса Атланта подарок,
Кто золотой подарит стол тебе, меньшее даст.
И не из выплавка я, и не сын Мавританского леса,
Но для роскошных пиров все же и я подойду.
Ты сомневаешься в том, что быков подносящие тяжких
Будут способны сдержать стол из ливийских досок?
Остроконечная трость из дуба с деленьем на футы
Часто способна тебе плутни подрядчика вскрыть.
Это не новых времен и чекана не нашего слава:
Первым из них выпивал Ментор, сработавший их.
Простонародные мы из состава бесстрашного чаши,
И от горячей воды наше не лопнет стекло.
Хоть каллаикский во мне алеет металл благородный,
Больше искусством я горд: Мин ведь чеканил меня.
В память сапожника ты Ватиния чашу простую
Эту прими. Но его нос был еще подлинней.
Мелкой барвеною блюд с золотою отделкой не порти:
Весом не менее двух фунтов быть рыба должна.
Ты арретийской, прошу, не очень-то брезгуй посудой:
Тусская глина была роскошь Порсены-царя.
Дикой баскавдой пришла я к вам от расписанных бриттов,
Рим же меня называть предпочитает своей.
Коль не безвестна тебе отчизна поэта Катулла,
Из моего черепка вина ты ретские пил.
Хоть благородное мне шампиньоны название дали,
Все-таки я — о позор! — зелени свежей служу.
Чаши ты эти прими, не презренным рожденные прахом:
Их из суррентской земли чисто сработал гончар.
Нашим ты снегом смягчай, мы просим, сетинское в кубках.
Худшее можешь вино сквозь полотно пропускать.
Знают и наши холсты, каким образом снег распускают:
Через цедилку твою бьет не студеней струя.
Ты ни в холодной воде, ни в горячей не будешь нуждаться,
Лишь привередой не будь, жажду стремясь утолить.
Вот тебе красный кувшин с изогнутой ручкой в подарок.
Некогда стоик Фронтон по воду хаживал с ним.
Мы и сатирам милы, и Вакху, и пьяной тигрице,
Что приучилась лизать влажные ноги вождя.
Чаши в подарок прими, что слепили из глины в Сагунте:
Может держать и хранить их без опаски слуга.
Как вырезными горит самоцветами скифскими, видишь,
Золото! Сколько перстней чаша такая сняла!
Вот самоцвет для тебя, что назван по имени Косма.
Пряное пить из него можешь ты, щеголь, вино.
Если боишься разбить ты хрусталь, разобьешь его: плохо
Брать и небрежной рукой, брать и со страхом сосуд.
Та, что Юпитер пошлет, прольет в изобилии туча
Александр Васильевич Сухово-Кобылин , Александр Николаевич Островский , Жан-Батист Мольер , Коллектив авторов , Педро Кальдерон , Пьер-Огюстен Карон де Бомарше
Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Античная литература / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги