Эпидемии. Так начиналась микробиология

Это мнение основано главным образом на том, что, как я уже говорил, раз клеточка поглотила вирус, то, пока эта клеточка жива, сыворотка не может ничего сделать. Она не может парализовать этот вирус для данной клеточки. Но мне это обстоятельство кажется не вполне существенным, потому что мы знаем, что никакая болезнь не захватывает сразу все восприимчивые клеточки, что при самых разнообразных болезнях очень неодинакова продолжительность инкубации и что во время инкубации происходит размножение вируса и захватывание им клеточек. Й мы знаем, что во время инкубации вирус бешенства путешествует по нервам точно так же, как путешествуют по нервам и другие нейротропные вирусы, и что, вызывая иммунитет во время инкубации, как это 50 лет назад доказано Пастером, мы можем предотвратить заболевание.

Мы знаем также, как раз по вопросу о кори, о лечении сывороткой реконвалесцентов, что, если не слишком поздно впрыснуть эту сыворотку, то не только можно предотвратить заболевание, но даже если позже ее впрыснуть, то заболевание чрезвычайно изменяется, и это изменение его является лучшим доказательством того, что сыворотка, действительно лечит болезнь. Это известно не только при кори, но и при ряде других инфекций.

Таким образом, сывороточное лечение не должно считаться безнадежным.

Затем я хочу остановиться на другом очень интересном вопросе, на том, что при помощи убитых вирусов чрезвычайно трудно вызвать иммунитет. До сих пор остается неясным, можно ли получить сколько-нибудь прочный иммунитет посредством убитых вирусов. Даже в тех случаях, о которых здесь указывалось, что при помощи метиленблау и освещения можно убить вирус, который не потеряет своих антигенных свойств, все-таки не дано окончательного доказательства, что он действительно был убит. Тут уже говорили о том, что можно подействовать сулемой на фага и на растительный вирус и что, если эту сулему обезвредить сероводородом, вирус может быть реактивирован. На основании этой реактивации делали предположение, что вирус не живое вещество, а фермент, который реактивируется. Но мы знаем, что стафилококк, убитый сулемой, может быть реактивирован при помощи того же сероводорода, в отношении же стафилококков никто не сомневается, что это живые существа.

Так вот, я хотел сказать, что бывает случай, когда вирус как будто убит формалином и никоим образом не вызывает заболевания, но тем не менее если его подвергнуть катафорезу, то можно найти на аноде живой вирус. Поэтому и случай с синькой также надо проверить, действительно ли синька убила вирус. Но интересно было бы установить, касается ли это только вирусов. То же самое известно и относительно сыпного тифа и бруцеллеза; очень трудно получить иммунитет убитой бактерией или убитым вирусом. Это как раз соответствует тому, что мной было сказано, о происхождении антагонистов: эти антагонисты гораздо труднее получить из убитого вируса, чем из живого, и даже если они получаются из убитого вируса, то, быть может, только потому, что они возникли в предыдущем организме, когда вирус был живым, ибо до сих пор мы почти не имеем вирусов в культуре, лишенной клеток. Я говорю «почти» потому, что мы знаем вирусы, отлично растущие в бульоне, – это вирусы перипневмонии и агалактии. Странно, почему их не считают вирусами. Рассуждают так: если они растут, значит это не вирусы, ибо вирусы не могут расти. Между тем этот вирус, история развития которого недавно очень хорошо изложена, разумеется, является не бактерией, не грибком, а настоящим вирусом.

Итак, я начал говорить о том, что вирусы могут приносить антагонистические вещества от своего предыдущего хозяина, пока он не был убит, и это зависит от их локализации. Й здесь показательно то, что как ни долго работали над тем, чтобы получить иммунитет от сыпного тифа при помощи мозга свинок, этого иммунитета не получали. Это именно и основано на том, что, как я сказал, в мозговой ткани вообще чрезвычайно мало развивается антагонистических веществ сравнительно с другими тканями. Об этом надо помнить, чтобы уметь находить надлежащие вакцины.

Необходимо сказать несколько слов о природе этих антагонистов. Что это за вещества? Раз эти вещества попали в сыворотку, их очень трудно извлечь из нее. Им приходится разделять реакции многочисленных белков сыворотки. Мы знаем, однако, что антагонисты не могут разрушаться ни трипсином, ни гниением сыворотки. Поэтому весьма вероятно, что эти вещества небелкового характера.

Знаем ли мы подобные вещества у бактерий? Много лет назад были описаны так называемые летучие вакцины. Эти вакцины отличаются замечательным свойством: они могут не только предохранять от болезни, но, как доказано Брюлем, могут лечить заболевание; они имеют те же свойства, что и антагонисты.