Экспедиция

Внезапно, словно из ниоткуда, в палатке раздался отчётливый женский голос. Кнут бросился туда, на секунду ему показалось, что у него галлюцинации. Наконец он понял. Один из троих в палатке, вероятно, Терье, крутил колёсико настройки и установил контакт. Кнут прыгнул назад к отверстию палатки и бросился к радиоприёмнику.

– Я – DJ8PV, я – DJ8PV. Кто-нибудь меня слышит?

Но кто это – DJ8PV? Женский голос звучал так отчётливо, словно его обладательница сидела рядом с ними. Она говорила по-датски, так, во всяком случае, им показалось.

– Я – lA5CJ, вас слышу, lA5CJ на связи. Слышу вас, DJ8PV. Конец связи.

Долгая пауза. Только треск случайных помех в эфире.

– SOS, SOS. Я – DJ8PV. Мы терпим бедствие, мы терпим бедствие. Нам нужна помощь. Если нас кто-нибудь слышит, вызовите станцию «Цакенберг»[62]. Мы находимся на позиции 76 градусов 20 минут северной широты и 18 градусов 20 минут западной широты. На леднике штормовой ветер. У нас вышли из строя две палатки. Многие серьёзно травмированы и больны. Ситуация критическая. Нам нужна помощь.

Ее голос, слабый и беспомощный, был едва слышен. Нежный женский голос говорил по-датски. Где она находится?

Карстен и Терье вышли наружу.

– Чёрт подери, – выругался Карстен, держа в руках GRS. – Она в Гренландии, на льдине, в самой глубине острова. Довольно далеко от нас, намного южнее. Даже удивительно, что мы слышим её так отчётливо.

Мадс тоже выполз из палатки, сел и слушал по радио переговоры, глаза у него лихорадочно блестели.

– Ничего удивительного, – пробормотал он хрипло. – Радиоволны отражаются от верхних слоёв атмосферы.

«Наверняка он не слишком хорошо разбирается в радио, во всяком случае, не так, как выпускники специальных курсов», – подумал Кнут. Но в любом случае, Мадсу было очень и очень кстати – отвлечься от своей ноги и от боли.

– А как по-твоему, Мадс, что нам нужно сейчас сделать?

– Но ведь мы не можем ничем помочь. Что толку, что они слышат нас, а мы слышим их… Вот бедняги!

– Мы ведь вещаем по радио вслепую… – сказал Карстен.

Складывалось такое впечатление, что эта отчаянная ситуация с какими-то незнакомыми датчанами вызвала у него какие-то новые эмоции.

– На наших собственных частотах. А вдруг кто-нибудь услышит нас?

Но минуты шли за минутами. Никто не отзывался на их сигналы. В конце концов и датский женский голос исчез. Тишина, которая воцарилась на всех частотах, подчёркивала безнадёжность и отчаяние их собственной ситуации.

Кнут предложил всем троим вернулись в палатку, а тот, кто будет нести медвежью вахту, должен каждые полчаса посылать короткие сообщения на частоте экспедиции. Сам он решил посторожить медведя ещё час. Вернулся к натянутой антенне, переставил лыжные палки и сделал попытку изменить направление натяжения. Наконец ему удалось выровнять лыжные палки.

Кнут сел рядом с приёмником и осторожно повернул колёсико. И вдруг совершенно неожиданно прорезалось радио Шпицбергена. Не так отчетливо, как датское, но вполне различимо.

– LA5CJ, радио Шпицберген. Слушаем тебя, пятёрка. How are you?

– Радио Шпицберген, LA5CJ. Слышим вас хорошо и отчётливо. Получали ли вы ранее наши сигналы?

– Ни звука. Там, у губернатора, очень переживают за вас.

– У нас беда. Пару дней назад штормило, мы потеряли одну палатку и часть экипировки. У одного из участников гангрена ноги. Нас нужно эвакуировать как можно скорее. Посылаем свои координаты.

– Поняли вас.

Оператора радио Шпицбергена стало плохо слышно, может быть, качество связи ухудшилось.

– Вы поняли, радио Шпицбергена? Нас нужно эвакуировать как можно скорее.

– Я свяжусь с начальником полиции. Он очень хотел бы с тобой поговорить.

Шумы, писки. Спустя несколько секунд в динамике раздался голос Тома:

– Кнут?

Он не стал соблюдать правила ведения радиопереговоров в эфире, а сразу перешёл к делу:

– Мы приняли от вас сообщение о том, что датчане попали в беду. Это команда исследователей на льдине в Северной Гренландии. Станция «Цакенберг» получила сигнал. Они посылают собачью упряжку из Сириус-патруля. Вы получили это известие?

– Да, получили, но Том…

– Получилась накладка.

– Вот именно.

– Не мог бы ты надеть наушники?

Кнут догадался, в чем дело. У начальника полиции были сообщения для Кнута, которые не предназначались для всех остальных. Наушники могли бы выручить в этой ситуации. Но даже если у экспедиции когда-то и были наушники, то они, конечно, остались в старом лагере.

– Нет, к сожалению, никаких наушников нет.

Снова шум, помехи. Продолжительная пауза.

– Кнут? У меня действительно есть для тебя пара плохих новостей. Ты сам решишь, что нужно сделать. Первое: пришли анализы. Положительные. Собаки были отравлены. Никаких сомнений.

– А что случилось с тем, кого я отослал назад? Он уже умер?

Кнут представил себе сильного рыже-коричневого пса, который так отчаянно сражался за жизнь несколько дней назад.

– Нет-нет. Он почти здоров. Но к сожалению…

Часть сообщения утонула в шуме.

– Том, ты можешь повторить?