Егор Гайдар

Но прежде чем говорить о «Коммунисте» и его особой роли, хорошо бы понять: а что же случилось в результате появления горбачевской «стенобитной машины» («Огонек», «Московские новости») – какой результат был достигнут в первые же годы?

Ответственный секретарь «Огонька» Владимир Глотов – более молодой коллега Отто Лациса и Лена Карпинского, которого, так же как и его товарищей, станут таскать в КГБ на «беседы» и надолго «вычистят» из редакции журнала «Молодой коммунист», практически лишив права на профессию, – позднее написал об «Огоньке» времен Коротича целую книгу воспоминаний. В ней он рассказывает и о себе, и о коллегах, и о публикациях того периода.

«Вот беглый перечень тех, кого мы печатали в тот год (1988-й. – А. К., Б. М.) в “Огоньке”. Не полный список, да и по моему вкусу выбранные люди. Критики Татьяна Иванова, ее однофамилица Наталья, добавлю к ним Наталью Ильину, Бенедикта Сарнова. Я открыл для себя таких поэтов как Александр Башлачев и Александр Аронов. Мы опубликовали Юлия Даниэля и Юрия Левитанского, не говоря о Евгении Рейне, давно любимом нами. А “Школа для дураков” Саши Соколова? А публицистика Василя Быкова и Бориса Можаева? А статья Эльдара Рязанова “Почему в эпоху гласности я ушел с телевидения”? (Справедливости ради надо сказать, что ответ Леонида Кравченко “О чем в эпоху гласности умалчивает Эльдар Рязанов” – мы не напечатали.) Лев Разгон, Андрей Нуйкин, Георгий Жженов, Фрида Вигдорова. Наконец, Сергей Хрущев, его воспоминания об отце – “Пенсионер союзного значения” и статьи будущего пресс-секретаря президента России Виктора Костикова, в ту пору мало кому известного аппаратчика ЦК, получившего доступ к документам закрытых архивов….

Практически весь список – это авторы или произведения, которые никак не могли бы просочиться сквозь цензуру еще год или полтора назад», – пишет Глотов.

В этом списке Глотова – и выдающиеся писатели, и видные деятели культуры, и имена, ныне уже забытые. Но все они – по-разному – вносили свой неоценимый вклад в «разрыв шаблона».

Среди этого списка «огоньковских бомб» есть, конечно, свои фавориты 1987–1989 годов. Это и интервью со вдовой Бухарина Анной Лариной – в нем «буржуазный оппортунист», «троцкист», «немецкий шпион», «бешеная собака мирового империализма» (по мнению сталинских прокуроров и советских газет) предстал живым человеком, безмерно страдающим и честным, а не сухой строчкой в школьном учебнике.

Это и «Ждановская жидкость» Юрия Карякина, где на примере А. А. Жданова, автора и вдохновителя партийного «постановления» 1946 года, вычеркнувшего из литературы почти на 20 лет Ахматову и Зощенко, автор показал, как работает гремучая смесь лжи, навета, ненависти, обрушенной с высокой трибуны.

Это авторская рубрика Виталия Шенталинского, где он – благодаря раскрывшимся архивам КГБ – воспроизводил дословно телефонные разговоры Сталина с Булгаковым и Пастернаком, искал «вещественные доказательства» того, как ломал вождь судьбы Ахматовой, Мандельштама и многих других.

Это, наконец, статья о современной партийной номенклатуре следователей Гдляна и Иванова, которая взорвала атмосферу в чинном зале ХIХ партконференции.

То, что случилось в «Огоньке», можно обозначить всего лишь двумя короткими словами – не так!

Все было не так! Все выглядело не так! Все нужно рассматривать иначе, под другим углом, в иной оптике, в другом свете и под другой призмой!

Как рассматривать, как об этом думать – еще до конца не было понятно, но понятно было одно – не так!

Подшивка «Огонька» 1988 года. Вроде бы еще вполне советский журнал. Но уже кипят нешуточные страсти между «охранителями» и борцами за горбачевскую гласность в литературе и культуре.

А в седьмом номере, в феврале, появляется очерк Анатолия Головкова «Не отрекаясь от себя» о Валентине Пикиной, ленинградской девушке 30-х годов, сотруднице обкома комсомола, вполне себе советском человеке, прошедшей через сталинские лагеря. Попала она в ГУЛАГ по так называемому «комсомольскому делу», сфабрикованному против первого секретаря ЦК ВЛКСМ Косарева и многих его коллег в разных городах. Перенесла изнурительные допросы, мучения, годы лагерей.

Кончается статья Головкова так:

«…Канули тени мучителей, доносчиков и палачей. Хочется поскорее захлопнуть вслед могильные плиты, развеять прах, но так чтоб не попал на подходящую почву: не ровен час, полезут новые всходы… Как надеялись они, как грозили, будучи при власти, что жертвы их останутся в нашей памяти лишь как “враги партии и народа”».

Как и многие другие тексты «Огонька» – эта статья производила на читателей оглушительное впечатление. И не только фактурой.

Оглушителен, главным образом, сам язык автора статьи – «канули тени… захлопнуть вслед могильные плиты… мучители, палачи…». Используя понятную каждому советскому человеку гуманистическую лексику – публицист «Огонька» переворачивает саму картину мира, сами основы мироздания – вот что творили с простыми советскими людьми (в данном случае комсомольцами) эти самые «палачи, доносчики и мучители».