Егор Гайдар

«Время было очень динамичное, – вспоминал позднее экономист Сергей Васильев. – Брежнев умер… “Гонку на лафетах” я предсказал лет за пять до ее начала. Было ясно, что генсеки будут меняться практически каждый год – просто по демографической структуре политбюро. И становилось очевидным, что открывается окно возможностей для реформ.

Как-то в мае 1983 года после очередного семинара Григорий Глазков попросил меня зайти на кафедру. Выяснилось, что с 1979 года существует тайная команда по подготовке концепции реформ в составе Чубайса, Ярмагаева и Глазкова. После полугодового наблюдения на семинарах они решили, что я заслуживаю доверия.

Возникла идея исследования реформ в соцстранах. Мы откопали замечательный венгерский журнал, который назывался “Acta Оeconomica”, издавался на английском языке и находился в свободном доступе… Например, в журнале печатались работы по начавшейся китайской реформе. Как и где еще мы могли их найти? Ни китайского ничего не было, ни американских журналов. Все, что касалось Китая, шло в спецхран.

В 1984 году наш семинар разделился. Сохранился широкий семинар молодых ученых. И выделился узкий семинар закрытой команды… Здесь уже обсуждали реальные проблемы без самоцензуры.

Правда, мест для встречи было мало. Пару раз мы собирались в комнате Глазкова в коммунальной квартире на Пушкинской, летом была возможность ездить на дачу моих родителей в садоводстве на 40-м километре Парголовского шоссе. Там мы пару раз принимали и москвичей.

Гриша Глазков, несмотря на наличие отдельной жилплощади, чаще жил у мамы на проспекте Ветеранов в соседнем со мной доме и нередко после семинаров зависал у меня на кухне глубоко за полночь – к неудовольствию моих родителей. Вообще в команде Глазков играл совершенно особую роль: используя свою склонность к психологии, он, как мне кажется, тщательно следил за внутренними напряжениями в команде и пытался по возможности их сглаживать. В конце концов, он бросил профессию экономиста и целиком отдался любимой специальности – психологии.

…Нас уже в 1984 году накрыл КГБ. Мишу Дмитриева пытались завербовать. Он рассказал об этом Чубайсу, договорились, что Миша будет играть роль двойного агента. Я помню, мы ездили в ЦПКиО (Центральный парк культуры и отдыха. – А. К., Б. М.), гуляли по дорожкам, а он рассказывал… И нам удавалось координировать свои действия.

Но я думаю, мы не казались опасными КГБ. Тот же Чубайс был членом парткома ЛИЭИ… Маргиналами мы точно не могли выглядеть.

“Зеркальная” команда обнаружилась в московском институте системных исследований (ВНИИСИ), который был создан в 1976 году зятем Косыгина Джерменом Гвишиани…

…Когда через некоторое время Гайдар переехал на Мясницкую улицу в квартиру к бабушке, он сказал ленинградцам: если едете в командировку – не стесняйтесь останавливаться у меня. Чем мы неоднократно и злоупотребляли. Если же мы приезжали из Питера большой компанией, то почти всегда перед нашим отъездом Егор устраивал у себя ужин. После этого мы с большим трудом преодолевали недлинное расстояние до Ленинградского вокзала. Только Гайдар целенаправленно сохранял тесные контакты с ленинградской командой, причем поддерживал со всеми индивидуальные отношения…

Весь период с 1983 по 1987 год мы работали в парадигме югославско-венгерских реформ, потому что считали, что партия не отдаст контроль. Собственно, с учетом этого все и делалось, концепция строилась из презумпции возможности перепрыгивания пропасти в три-четыре шага. Этим интенсивно занимался как раз Ярмагаев. Он хорошо понимал механику процесса.

…Первый большой семинар нашей команды в августе-сентябре 1986 года прошел на Змеиной горке. И я и начал всю эту историю.

…Спортивная база Финэка (Финансово-экономического института. – А. К., Б. М.) находится в ста километрах от Ленинграда в достаточно глухом, но очаровательном уголке Карельского перешейка… Деревень рядом нет, а до ближайшей станции электрички 7 километров. Нас вообще-то возил туда автобус от Змеинки, но иногда случалось ходить пешком. Главный корпус кирпичный, но какой-то кривой, видимо, его построили хозяйственным способом. Почти все комнаты были рассчитаны на 4–6 человек. Женатых пришлось селить в деревянные домики, отапливаемые трамвайными печками. Так, например, жили Петя Авен и Сергей Иваненко (с женами). Все равно было холодно, и Петя после своего доклада немедленно эвакуировался в Ленинград. Просторными были только общественные помещения: зал заседаний и столовая, где вечером проходили капустники.

Формат я придумал такой: длинные доклады с большими обсуждениями… условно, сорок минут доклад, двадцать минут – обсуждение. Сидеть не рядами, а за круглым столом. Это сработало, обсуждение докладов было содержательным и очень обстоятельным.