Егор Гайдар

Запомнилась замечательная сцена с Симоном Кордонским, которого на семинар пригласили Авен и Широнин: он делал закрытый доклад о социально-политической жизни в СССР. Собственно, излагал теорию административного рынка. Мы собрались в ректорском домике, чтобы вообще никто из посторонних не слушал. Это был семинар в семинаре.

…В действительности, поскольку лаборатория была молодежной, идейно абсолютно несоветской, мы бессознательно отделяли себя от бюрократии Финэка, так что отношения внутри были совсем иными, чем отношения внешние».

Альфред Кох, который в семинаре не принимал участия, позднее говорил о нем довольно снисходительно:

«…На самом деле, это был кружок по ликвидации чудовищной безграмотности. Эти ребята просто поставили себе задачу: хотя бы в рамках этого узкого круга лиц, но нагнать самообразованием тот путь, который прошла экономическая наука на Западе в то время, как у нас она крутилась вокруг марксистских догм. Они с удивлением обнаруживали для себя Самуэльсона, Кейнса, Фридмана и т. д., хотя сейчас любой выпускник Высшей школы экономики легко оперирует введенными ими категориями. А тогда на моих глазах у них преобразовывался взгляд от кооперативного социализма югославско-венгерского типа к пониманию того, что нельзя быть чуточку беременным: если уж строить рыночную экономику – то нужно это делать без всех этих экивоков. Это происходило под воздействием всё большего чтения книжек, которые оставалось достать и обсудить. Леня Лимонов рассказывал, как обсуждались все эти кривые Самуэльсона – для нас это было первоначальным откровением, а теперь этим все оперируют спокойно, считают, что они это знали с рождения. А я был свидетелем того, как это узнавалось. Надо сказать, что все семинары 1986 года, как мне потом Мишка Дмитриев рассказывал, начинались с чтения этих вот венгерских “Acta Oeconomica”, и там у них был бог – Янош Корнаи. Но потом, естественно, настоящий масштаб всех фигур был изменен, стал ближе к реальности. Чубайс, например, до конца 1980-х занимался экономическим экспериментом на базе оплаты труда технологов, но сейчас мы понимаем, что это попытка рак лечить компрессами…»

Кто бы мог подумать, что уже в 1988 году во время стажировки в Венгрии Чубайс лично познакомится с Корнаи, но еще раньше, в период работы над анализом опыта восточноевропейских реформ, с классиком встретится Гайдар. Сам Янош Корнаи вспоминал об этом так:

«Хорошо помню нашу первую личную встречу, задолго до краха советской империи. Он пришел ко мне в гостиницу, где я остановился в качестве участника международной конференции. В начале разговора Гайдар дал мне понять, что в гостинице не стоит обсуждать серьезные вопросы – он явно опасался прослушки. Прогуливаясь по парку, мы беседовали – очень искренне – о перспективах социализма. Он хорошо знал мои работы и не раз отмечал, что они существенно повлияли на его образ мыслей».

Тогда они отнюдь не воспринимали себя как обычный «ликбез». Каждое новое освоенное ими понятие из мировой экономической науки пытались применить к окружающей реальности. И именно эта «транскрипция» или «наложение» – одного на другое – и казалась им революцией.

И, наверное, не зря казалась.

Но давайте обратимся, как говорится, к первоисточнику. Вот как сам Гайдар отвечал в 2006 году на вопрос о научном кругозоре семинара на Змеиной горке, о том, что именно вовлекалось в качестве источника:

«То, что было доступно в советских научных библиотеках на русском и английском языках по экономике. Был гриф “для научных библиотек”. Кроме того, немало интересного было в спецхранах, правда в основном в Москве, в Питере с этим было сложнее. Стояла задача, которая не имела аналогий в мировой экономической истории. Кроме трудов по социалистической экономике Я. Корнаи, которые, на мой взгляд, были самыми сильными работами, описывающими реальные механизмы функционирования этих систем, обсуждали работы по нэпу. Аналогии предстоящих преобразований с переходом от военного коммунизма к рынку, при всем различии исходных условий, напрашивались. Упоминались работы по стабилизационным программам, по послевоенной стабилизации после Первой и Второй мировых войн. Работы, в которых анализировались либерально-ориентированные экономические реформы, типа тэтчеровских и рейгановских».

…Разумеется, невозможно себе представить, что они обсуждали программы, «типа тэтчеровских и рейгановских», программы «стабилизации после Первой и Второй мировой войн» на открытой части семинара. Тем более что на этот семинар приглашались совершенно незнакомые порой люди из республик СССР, из других городов. Да, конечно, они искали повсюду сильных молодых экономистов. Но обсуждать с ними программы «типа тэтчеровских и рейгановских»?! Ну конечно нет!