Егор Гайдар

И неужели можно всерьез полагать, что победа Ельцина в этой кампании и то, что Ельцин выиграл все крупные города-миллионники, что Ельцин выиграл Урал, Сибирь, Север России, это заслуга олигархов?

Возможно, олигархи потом представили дело именно таким образом, что да, это мы сделали. Но на самом деле, это была очень грамотная избирательная кампания, очень правильное ее позиционирование».

То, что Гайдар вполне серьезно относился к угрозе катастрофы, мы увидели – в ином случае он бы не отправил родителей и младшего сына в Прагу на полгода. Да, бывало, конечно, что и он ошибался в прогнозах. Но чаще всего – нет.

Интересно, что абсолютно всерьез к этой угрозе отнеслись и избиратели.

«Администрация Ельцина – это не наша администрация. Правительство Черномырдина – это не наше правительство. А победа – наша!» Так Егор Гайдар сразу после выборов 1996 года в интервью Илье Мильштейну из «Нового времени» охарактеризовал политическую ситуацию. О том, что Гайдар и его партия в результате поддержали Бориса Николаевича, он рассуждал с привычной рациональностью: да, Ельцин знал, что для Егора победа Зюганова означала бы моральную катастрофу (а может быть, и физическую), знал – и использовал его. «Ну, и слава богу!.. Ельцин для меня – орудие истории… Не стану утверждать, что без меня он бы проиграл. И все же во втором туре моя поддержка была ему потенциально полезна. От позиции нашей партии в какой-то мере зависели голоса интеллектуальной элиты». Что чистая правда: многие представители интеллигенции голосовали не столько за Ельцина, сколько против Зюганова. Гайдар в этом интервью и сам не преминул назвать Бориса Николаевича «наименьшим злом».

Однако их встречу до выборов Гайдар описывал в книге совсем в другой интонации, иными красками, не столь черно-белыми:

«Борис Николаевич приглашает для разговора. Еще раз объясняю ему свою позицию, говорю о том, что он, на мой взгляд, должен сделать, если надеется перетянуть на свою сторону голоса демократов. Поговорили о кадровых переменах, о необходимости серьезных усилий по поиску мира в Чечне.

В ходе разговора неожиданно поймал себя на мысли, что вижу перед собой отнюдь не того Ельцина, который буквально месяц тому назад говорил с телеэкрана что-то невнятное о тридцати восьми снайперах и укрепрайоне в Первомайском. Он четок, собран, энергичен, на лету ловит мысль собеседника. Такое ощущение, что не было этих пяти лет, как будто мы снова в октябре 1991 года, на нашей первой встрече, открывшей правительству реформ возможность действовать. После разговора, впервые за месяцы, зарождается надежда, что, может быть, сейчас, в ключевой для России момент, Ельцин сумеет резко измениться, набрать былую энергию и восстановить контакт с избирателями».

Но на вопрос интервьюера «Нового времени», готов ли Гайдар вернуться во власть, если об этом попросят Черномырдин или Ельцин, Егор ответил решительным «нет».

Весной 1996-го на сорокалетии своего одноклассника и друга, математика Виктора Васильева Гайдар сказал, что из России «никогда не уедет». И вот теперь, спустя несколько месяцев, риски и для него самого и, главное, для семьи были сняты. Семью можно было вернуть из-за границы. Тимур Аркадьевич и Ариадна Павловна вернулись из Праги с большим облегчением вместе с младшим внуком.

…После выборов Гайдар отдыхал в Ленинградской области под Выборгом. Отдыхать – означало писать. Он много гулял. Егору понравился чей-то деревянный дом – и он загорелся идеей построить такой же в Дунине. Загорелся идеей обрести собственный дом в том месте, которое он считал своей малой родиной. Избавиться от соседей на Осенней, с которыми не хотелось встречаться. Иногда, кстати, они мешали Гайдару жить – в буквальном, бытовом смысле слова, не давали проезжать его машине, мстили мелко, подличали. Мария Аркадьевна Стругацкая, его жена, рассказывала в интервью, как Коржаков, негласный «управдом» этого «дома правительства», подсылал в квартиру людей, они копались в вентиляционном канале, меняли плиту, залезали в проводку, явным образом ставя «жучки» и заодно показывая, кто в доме хозяин. Наина Иосифовна Ельцина как-то в сердцах сказала Коржакову: «Дураки вы. Интеллигенты от этого только крепче становятся».

Мария Аркадьевна вспоминала, что в тот день сначала им позвонил Чубайс, чтобы поздравить с победой на выборах, а потом – с интервалом минут в пять минут – позвонила старая знакомая и предложила купить в Дунине участок земли. Они восприняли это как знак судьбы.

…Правда, строительство дома в Дунине сильно затянулось. Банально не хватало средств, ресурсов, необходимых для такого проекта. За годы работы в правительстве и парламенте Егор как-то не накопил денег. Все первые деньги вбухали в котлован – дом стоял на склоне, большой перепад высот, и котлован пришлось рыть огромный.