Его Высочество Пиц. Узы

Поджатые губы и сверлящий взгляд Сергея скоро навели Павла на мысль, что тот о чем-то догадывается. Опасаясь осуждения брата, он заранее сократил упоминание мамы Лёли в своих письмах и беседах с ним. В любом случае, это была несерьезная интрижка, которая должна была скоро закончиться, выполнив свою миссию.

В Шотландии Эллу и братьев принимали весьма любезно. Путешественников встречали с почетным караулом. Вечером после обеда английские родственники устроили в замке Балморал факельный танец и выступление королевских шотландских гвардейцев. Нельзя сказать, что братья были большими поклонниками волынки, но представление нашли презабавным.

– Знаешь, я бы на твоем месте присмотрелся к одной из английских принцесс, – шепнул Сергей Павлу, когда на следующий день парадные пары выстроились на поляне.

– Хочешь подсунуть мне одну из виндзорских скромниц? – развеселился Пиц.

– Не думаю, что «Гарри» – такая уж скромница! Говорят, она любит парусный спорт и рыбалку. Ах, какая у нас в Ильинском чудная рыбалка! Удила бы там шелешперов, – смеялся брат. Одну из внучек Виктории, Мод, близкие звали Гарри за ее мальчишеский нрав.

– Сомневаюсь, что мне так уж нужен рыбак… Виктория, по-моему, самая красивая из них…

– Сандро умрет от зависти! Когда-то он вздыхал по ней…

– Теперь у него другие планы, насколько я понимаю. Он метит прямиком в Царскую семью, если, конечно, Саша позволит им с Ксенией жениться…

– Ники, наверное, рад получить в зятья близкого друга… – риторически заметил Сергей.

– А не обратить ли мне свой взор на герцогиню Альбскую? Приглашу ее, пожалуй, на танец!

Игривость Павла внушала надежду, что временные просветления в черной тоске его души постепенно превращались в предрассветную полосу света. Забрезжил новый день.

XIX

Через неделю троица прибыла в Дармштадт.

После первого же приватного разговора с Аликс, Элла поняла, что ее опасения оправдывались. Под влиянием одиночества и немецкой родни сестра все больше склонялась к убеждению, что предать Лютеранство переходом в другую веру было бы большим грехом. Единственное, что удалось Елизавете Федоровне, это уговорить принцессу не принимать окончательного решения, пока они не встретятся с Ники, который должен был срочно приехать в Дармштадт.

Элла написала Наследнику длинное письмо, в котором детально изложила всю ситуацию. Понимая, что может возникнуть недоразумение, она просила его показать письмо родителям, рассчитывая на их поддержку. Она довольно четко дала понять, что это последний шанс переубедить сестру и, если Ники не приедет, то брак с Аликс будет невозможен.

Цесаревич поразил всех, ответив, что приехать никак не может. Просил Эллу пригласить Аликс в гости в Россию, где и могла бы состояться их встреча.

Совершенно позабыв все метания и нерешительность перед собственной помолвкой, хотя в ней даже близко не было столь серьезного препятствия, Сергей взвился от возмущения. Он написал Ники резкое письмо, в котором обвинял его в отсутствии воли и характера. Сергей решил, что Минни из ревности не разрешила сыну ехать в Дармштадт. Мол, ей не нравилось, что его брак устраивают они с Эллой, а не родители. А племянник не смеет ослушаться матери.

Павел находил ситуацию крайне неприятной. Он промолчал, но в душе считал, что Сергею с Эллой следовало бы быть более деликатными в столь тонком вопросе. От Ники ничего нельзя было требовать. Это был его брак и его решение, которое следовало бы уважать. Если он не может приехать, нужно это принять и отойти в сторону. В конце концов, никого нельзя заставить быть счастливым. Сергей так мечтал о любви и гармонии для племянника, что ради этого делал ему больно. Такой парадокс.

Восхитительная поездка была испорчена. Все ходили взвинченные, разочарованные. Элла каждый день строчила письма Ники, прося финального решения о его приезде. Ответ от Цесаревича получили в последний день пребывания в Дармштадте. Он еще раз подтвердил, что приехать не может. Отдельно Наследник написал Аликс, прося прощения за невозможность навестить ее из-за болезни брата, у которого было очередное обострение туберкулеза.

Встреча с Ники и Императрицей в Петербурге оставила у всех участников неприятный осадок. Натянутая атмосфера не способствовала душевной беседе. Каждая из сторон была в обиде на другую. Сергей объявил, что Аликс приняла окончательное решение веры не менять, поэтому теперь ни о каком браке между ней и Цесаревичем речи быть не может. Закончил он свое сообщение рекомендацией приступить к поискам другой невесты. Про себя он через каждое слово вставлял «и все из-за позы и глупой ревности Минни».

На Ники не было лица.

Императрица тоже была расстроена, но стояла на своем. Цесаревич не мог поехать в Дармштадт, поскольку Элла сама написала, что шансы положительного решения в вопросе смены религии невелики, в таком случае, получив отказ, Наследник оказался бы в неловком положении. Мария Федоровна поблагодарила Эллу и Сергея за усилия в устройстве брака сына, но четко дала понять, что в дальнейшем они с Императором будут заниматься этим вопросом сами.