Его Высочество Пиц. Узы

– Вы по наитию делаете все верно… Возможно, стоит чуть меньше играть на ревности… Да здесь и большого ума не надо, чтобы понять, что для такого измученного страданиями сердца только и нужно, что забота, искреннее внимание и нежность… XV

В тени крон многолетних деревьев летний зной был не таким утомляющим. На протяжении июля Великокняжеская чета посещала службы в храмах лишь в окружении свиты. Элла находила, что это даже к лучшему. Соседи часто отвлекали нарядами, сплетнями, неуместными замечаниями. А уж если на обедню при полном параде являлся граф Ольсуфьев, то совершенно невозможно было сосредоточиться. Сабля невысокого, круглого гусарского генерала тащилась по полу, издавая оглушительный звон. Сам старик был уже слаб на уши, поэтому производимого собой грохота не осознавал. При этом он абсолютно не мог стоять на месте и во время службы обходил все иконы, к каждой из которых прикладывался. Если образ висел высоко, так что граф не мог дотянуться, он посылал ему воздушный поцелуй. От смеха не могли удержаться даже священнослужители. Все это веселье в храме приводило Эллу в отчаяние.

– К чему такое излишнее рвение? – шептала Зинаида Юсупова себе под нос, умело пряча недовольство за нейтральным выражением лица.

Друзья и близкие часто оказываются самыми строгими судьями. Их ожидания выше, а пощечины звонче.

Некоторых дам раздражало, что с Эллой носились, как с писанной торбой. В обществе все только и говорили о духовном свете, исходящем от Великой Княгини. Муж пылинки с нее сдувал. Мужчины боготворили. Юсупова находила странным, что ее саму, которую величали «Сиянием», несмотря на все благие дела, ум и красоту, в присутствии Великой Княгини несколько отодвигали на второй план. Во всяком случае, такое складывалось ощущение. Будто яркие лучи, которые шли от Эллы, засвечивали Зинаиду, превращая в поблекшее изображение на неудачной фотокарточке. Должно быть обидно яркой звезде, царящей ночью на небосклоне, растворяться в лучах восходящего солнца.

Но, несмотря на некоторые нюансы, Зинаида Николаевна неплохо относилась к Великокняжеским соседям и даже считала сложившиеся приятельские отношения весьма приятными. Ежегодно Сумароковы приглашали генерал-губернатора с супругой на охоту в Ракитное. Отправлялись в долгую дорогу на линейках, запряженных шестью лошадьми. Чтобы не скучать в пути, заставляли детей петь. В тот год маленький Феликс симпатично выводил тоненьким голоском известную итальянскую песню, чем растопил сердце Великого Князя. Теперь этот шкодливый мальчишка не казался Сергею Александровичу таким уж противным. А вот Феликс ту мелодию, которую вынужден был повторять много раз, возненавидел. Да и долговязый, с цепкими глазами, которые всегда замечали все проказы, Сергей Александрович, стал младшему сыну Зинаиды Николаевны еще менее приятен.

XVI

На день ангела Минни собралась практически вся фамилия. Сергей с Эллой приехали из Москвы. Ники на праздник матери прибыл из лагеря, гордый тем, что жил там в палатке, как обычный Преображенец.

Днем светило посылало имениннице воздушные поцелуи игривыми солнечными зайчиками. Вечером яркая иллюминация и фейерверки настроили все семейство на непринужденную атмосферу праздника. Грустные мысли и недопонимания отошли на задний план. Жаль было расставаться, но генерал-губернатору с супругой необходимо было возвращаться к своим обязанностям в Белокаменную.

Через пару недель Сергей и Элла вновь появились в Питере, теперь на празднике Преображенского полка, который отмечался в начале августа на Преображение Господне. Несмотря на холод и дождь, Великие Князья переоделись и выдвинулись на парад. Ливень хлестал им лица, как истеричная разобидевшаяся метресса.

Вернувшись продрогшие, братья были согреты чаем и теплой беседой с Минни и Сашей. Душевная была встреча.

На следующий день к «тётеньке» приехал Цесаревич для сокровенного разговора об Аликс.

– В неизменности ее чувств я не сомневаюсь, но хватит ли у нее мужества сменить веру – вот в чем мне не достает уверенности… – Элла покачала головой, выражая всю степень охватившей ее озабоченности. – Бедная девочка там одна, ее совершенно некому поддержать в этом сложном вопросе… Мне кажется, в ее письмах все больше метаний и, к большому моему огорчению, аргументов против перехода, который она считает грехом…

– Милая моя тётенька, когда вы с дядей Сергеем будете в Дармштадте, возможно ли, чтобы ты помогла ей принять правильное решение?

– Я сделаю все, что смогу… Непременно! Все же пора бы вам самим встретиться… Тогда, вновь увидев тебя и ощутив прилив любови с новой силой, она позволила бы чувствам к тебе одержать победу над преданностью лютеранству.

– Это было бы восхитительно! Думаешь, Аликс согласится увидеться со мной, если б я приехал к вам туда?

– Нужно подумать, как правильно представить твой визит, не всколыхнув ненужных разговоров… Ты, к примеру, мог бы приехать, чтобы поздравить Эрни по случаю начала правления…

– В каких числах вы планируете там быть?