Его Высочество Пиц. Узы

– Я страшно тревожусь за Ольгу, – помрачнел Павел, скрыв от общества, что более чем за королеву Эллинов, он волновался за ее повзрослевшую дочь, прелестную Аликс. Но Пиц мог обмануть кого угодно, только не Сергея, который тут же бросил на брата короткий взгляд.

Греция встретила выходку Болгарии с негодованием, посчитав этот выпад ущемлением своих интересов. Но поскольку Болгария далеко, греки стали грозить Османской Империи, что было, мягко говоря, не слишком прозорливо. В общем, из-за неосторожных действий Болгарского князя Балканы пришли в крайнее возбуждение, угрожая, того и гляди, втянуть в конфликт Россию, столкнув ее лбами с османами или с Австро-Венгрией.

– Баттенберг – болван! – безапелляционно охарактеризовал болгарского князя Сумароков, который, благодаря ходатайству своей родственницы, недавно стал адъютантом Сергея Александровича. Удивительно, как иногда нелепо звучали в устах Феликса Феликсовича даже те замечания, с которыми многие, в сущности, были согласны. Своим строгим, монументальным видом он внушал надежду на определенную внутреннюю глубину. Люди с карими глазами редко выглядят глупцами. Однако стоило ему открыть рот, тут же наступало разочарование.

– Зайдэ, не зря ты тогда дала ему отставку, – поддержала мужа сестры Татьяна. Она была одной из немногих, кто относился к Феликсу с искренней теплотой.

– Зинаида Николаевна всегда зрит в корень! – не упустил шанса польстить новой родственнице Михаил Родзянко, который пару лет как женился на кузине Сумарокова, Анне Голицыной. Семейство Голицыных жило по соседству в Никольском-Урюпине и тоже было частью сложившегося круга.

– Жаль, отрекаться от болгарского престола он, похоже, так просто не собирается! Его в дверь, а он – в окно, – Сергей был возмущен поведением кузена, которого с благословения России когда-то посадили на болгарский трон, а в августе, после всех событий, низвергли при помощи русских офицеров и привезли в Россию, где он получил полную свободу, но, вопреки воле Александра III, через несколько дней вернулся в Болгарию. – Что ж, надо знать Государя, он заставит Баттенберга уйти и во второй раз.

– Думаете, он действует сам или по наущению? – задумалась Зинаида.

– Без Англии здесь не могло обойтись. Как только обнаруживается возможность ослабить Россию, она тут как тут, – для Сергея задача Великобритании, неожиданно поддержавшей объединение Болгарии, была очевидной. – Но довольно, не будем портить себе вечер!

– Зинаида Николаевна, Вы уже были с визитом в «рейнском дворце»? – Павел решил помочь брату сменить тему разговора.

Дом с претензией на рыцарский замок, возвышающийся на берегу Самынкинского пруда, из-за своей несогласованности со стилем остальных усадеб в округе уже какое-то время служил поводом для подсмеивания соседей. Хозяйкой его была оригинальная дама, которая не реже своего дворца становилась темой бурных обсуждений.

– Да, его достроили еще в прошлом году. Надежда Александровна принимает нас весьма радушно.

– Похоже, все там побывали, а я все никак не попаду… – наигранно пожаловался Пиц.

– Какое упущение! Если пожелаете наверстать, уверена, госпожа Казакова будет рада. Ах, как же я могла забыть, она теперь Веригина. Вышла замуж в этом году.

– Не зря каждое утро принимала ванны с лепестками роз, – не могла удержаться от язвительного замечания Таня. С чего это Павел так интересовался оригинальным домом и его эксцентричной хозяйкой?

– Не будьте так к ней строги! – смеялся Пиц. В кои-то веки он обратился к княжне напрямую. – Вам, молодым барышням, не понять, как нелегко устраивать семейную жизнь тридцатилетней девице. Тут не только розы в ход пустишь!

Татьяна ликовала. Прекрасные бирюзовые глаза Поля искали ее взгляда. Новая стратегия показного равнодушия, похоже, давала плоды.

– Насколько я могу судить, цветы ее наружности не помогли, – хохотнул Родзянко. Его глубокий, красивый бас мало вязался со вздорным замечанием, которое было бы более уместно для визгливых ноток пустой салонной сплетницы.

– Вам должно быть совестно! Надежде Александровне приходится злоупотреблять пудрой из-за экземы. Но Вы не посмеете отрицать, что у нее фигура Богини! – заступилась за соседку Элла.

– Отнюдь! Это у меня фигура Богини! – Мария Васильчикова поднялась и белым айсбергом нависла над Родзянко, что должно было сделать ее заявление более убедительным. Михаил Владимирович залился краской под общий хохот.

За веселым спором о канонах красоты пролетел вечер.

Когда гости уже собрались уезжать, Татьяна, простившись, ушла к себе и у открытого окна случайно услышала обрывок разговора между Эллой и Сергеем, уединившихся на балконе.

– Костя хочет подарить Пицу ко дню рождения большой портрет Аликс. Спрашивает совета. Нужно срочно дать ему ответ. Я думаю сказать, что пока не стоит… пусть сначала все устроится. Хуже нет, чем предвосхищать события…

– Ты безусловно прав. Успеется. Это дело тонкое, не терпит суеты. К тому же, Греция сейчас в таком сложном положении… Хотелось бы, чтобы все успокоилось до свадьбы… Торжества будут в Петербурге?