Его новая жена

— Видите ли, под конец от наших отношений почти ничего не осталось — вишенок уже не было, одни лишь косточки. Вы действительно не хотели вернуть Джона? Просто играли с нами?

— Что сказала — то сказала. — Не свожу взгляда с чаши на столике. Неужели она и вправду отравила Джона вишневыми косточками? — Коронер диагностировал сердечный приступ. Ты хочешь сказать, что он ошибся?

— Ничего я не хочу сказать. При вскрытии ничего подозрительного не обнаружили, вот и вся история, — улыбается Тиш, отправляя в рот очередную вишенку. — Я тут приготовила «Маргариту» — не желаете попробовать?

У меня по спине пробегают мурашки. Так и тянет вернуться в машину…

— Нет-нет. На самом деле я не должна тебе ни цента. Не сомневаюсь, что именно ты погубила Джона и едва не убила Эшлин.

— Неужели я похожа на дуру? Мне нужно было лишь слегка ее припугнуть, — Тиш пожимает плечами.

— Ты больше не подойдешь к ней ни на шаг!

В ответ она протягивает мне клочок бумаги. Реквизиты счета…

— Что бы я ни сделала, все работает на меня. Буду обязана, если внесете деньги на этот счет до моего отъезда. Самолет улетает в десять вечера.

— Непременно, — я забираю распечатку.

— Отлично, — Тиш улыбается, поднимаясь с дивана. — Не поможете мне с сумками? Или старая миссис Нельсон совсем не форме? Ладно, кто былое помянет… Разве вы не рады, что я перестану вам докучать?

Не знаю, как реагировать. Нет, все же я рада до смерти. Тиш об этом знать ни к чему, и я иду за ней наверх. По этой лестнице они с Джоном совсем недавно поднимались в свою спальню… Ничего, переживу. Во всяком случае, это конец истории.

— Я крепче, чем тебе кажется. Как тебе заставка на мониторе Джона?

Тиш останавливается наверху, и я встаю рядом.

— Что? Так это вы?.. — удивляется она. — И записка с угрозами тоже от вас?

Киваю в ответ.

— Отличная работа, — Тиш качает головой. Видимо, оценила мое творчество.

— Я тоже так думаю.

Стою в доме Джона на лестнице, выслушиваю комплименты от Тиш… Это точно не сон? Ведь это она превратила мою жизнь в фарс. Она и Джон.

Обмениваемся рукопожатием, и Тиш благодарит меня:

— Спасибо, что согласились на взаимовыгодную сделку. Я свои обязательства выполню, обещаю вам.

Идем по длинному коридору, и она останавливается на пороге комнаты в торце.

— Давно мечтала, чтобы вы увидели мою спальню. Здесь так уютно, и мы с Джоном столько раз приятно проводили здесь время…

Пусть язвит. Меня ее остроты не трогают. Так легко у меня на душе не было уже много лет. Я прохожу за Тиш. В спальне стоят два огромных саквояжа размером с хороший чемодан. Действительно собралась — значит, я поступила правильно…

Тиш беззаботна, словно мы с ней подружки, собирающиеся на отдых.

— Спасибо за помощь! По коридору чемоданы можно катить, а вот по лестнице придется нести их вдвоем.

Выхожу с багажом в коридор. Тиш идет следом с другим чемоданом. Господи, какой тяжелый, приходится подталкивать коленом… Вряд ли мы сможем снести вниз такой груз. Перед лестницей останавливаемся, переводя дух.

— Даже не знаю, — говорю я, — может, спустить их с лестницы по одному, своим ходом?

— Этак мы всю мебель внизу разобьем, — возражает Тиш. — Нет, придется нести.

Она склоняется над своим чемоданом, стоящим на лестничной площадке. Шикарный, кожаный, с золотыми запорами и красноречивым лейблом «Луи Виттон» — наверняка стоит не одну тысячу долларов. Такой и без вещей потянет не меньше чем на сотню фунтов.

Пока Тиш занимается багажом, я бросаю взгляд назад. Что происходит? По коридору бежит Эшлин!

— Ну что, я беру вот этот.

Тиш начинает спускаться по ступенькам, волоча за собой тяжеленный чемодан. Я и рот не успеваю разинуть, как моя дочь со всего маху толкает ее в спину. Свисающее с шеи ожерелье намертво зацепляется за чемодан. Из горла молодой вдовы вырывается жуткий хрип, и она вместе с багажом кубарем летит вниз по лестнице, врезаясь прямо в кофейный столик. Осколки стеклянной столешницы градом падают ей на спину.

Мы с Эшлин замираем наверху, с ужасом наблюдая за скорченным телом, наполовину прикрытым огромным чемоданом. Господи, как это вышло? Единственное желание — оградить от этого дочь. Как ее сюда занесло?

— Она умерла? — шепотом спрашивает Эшлин. — Хочу, чтобы она умерла.

— Понимаю тебя. Тиш — плохой человек, — отвечаю я, не в силах поверить в этот кошмар.

Неужели моя дочь только что намеренно убила Тиш? Но зачем? Я даже не представляла, что Эшлин настолько на нее зла. Бедная, она ведь вытерпела не меньше меня, а я — ни сном ни духом…

— Мам, я на твоей стороне, слышишь? — говорит Эшлин, уставившись на меня сияющими глазами.

Мое сердце разрывается от любви к дочери, но… Надо разобраться с этой историей. Сейчас не до разговоров, и я срываюсь на крик:

— Эшлин, беги! Немедленно беги отсюда! Уходи тем же путем, как вошла, и позаботься, чтобы тебя никто не увидел!

В горячке бросаюсь к Тиш. Ее придавило чемоданом, шея вывернута под странным углом.