Двор Ураганов

– …или живым мертвецом, – добавила Прюданс тоненьким голоском. – Те две бессмертные ни за что не откажутся. В предложенной игре неравные шансы.

– У бессмертных имеются как неоспоримые козыри, так и ограничения, – заметила я. – Начнем с того, что они вынуждены избегать солнца.

Я шагнула к окну, превышающему размеры скромного иллюминатора в «Невесте в трауре», и раздвинула штору. В комнату ворвалось голубое раннее утро: вверху, в просвете неба над Глазом урагана зарождался новый день. Амфитеатр из клубящихся облаков вокруг нас с бо́льшей точностью проступал при свете солнечных лучей, чем вчера при свете луны. Несмотря на то что стена состояла из скопления туч, я знала: она почти такая же непроходимая, как «Стена Облавы». Если корабль одного из «гостей» Бледного Фебюса предпримет попытку сбежать раньше срока, пушки «Ураноса» уничтожат его быстрее, чем судно сумеет преодолеть грозовой фронт.

– Конечно, именно поэтому о первом подвиге сообщат вечером, – пояснила Поппи. – Чтобы все смогли принять участие. – Девушка тяжело вдохнула: – Ох, Диана, умоляю, откажись! В этих условиях смертные в заведомо проигрышном положении.

– В самом деле, для совершения подвигов у Кармен, Эмины и меня нет никаких преимуществ… – вслух размышляла я. – Но между подвигами все может сложиться иначе. Пока Ульрика и Джуэл покоятся в своих гробах, мы, смертные, обладаем привилегией свободно разгуливать по «Ураносу». А значит, есть возможность как бы случайно пересечься с капитаном и попытаться его соблазнить.

Блестящие губы Поппи растянулись в улыбке, на мгновение рассеяв тревожное выражение лица подруги.

– Флирт, вот это я понимаю! Вспомни: принцесса дез Юрсен включила меня в свиту, чтобы я обучила тебя некоторым трюкам. Я не могу помешать тебе броситься в омут борьбы, твоего упрямства мне не одолеть… но сделаю все, чтобы помочь.

– Не волнуйся, не исключено, что угроза казни лишь блеф для придания остроты борьбе.

– Хочется надеяться. Как бы там ни было, пришло время дать пару советов. Я сделаю тебя такой неотразимой, что Бледный Фебюс и не подумает о твоем устранении.

Без лишних слов Поппи расстегнула две верхние пуговички моего корсажа:

– Вот что воспламеняет мужское воображение, так сказать, поджигает фитиль, не показывая слишком много.

Подруга заметила талисман, подаренный мне Зефириной:

– Что это?

– О, ничего особенного, – я прикрыла рукой серебряный медальон в форме глаза. – Так, безделушка. Купила на рынке в Фор-Руаяль.

Но англичанка уже потеряла к нему всякий интерес: она развязала ленту в моих волосах и слегка взъерошила их:

– Легкая игривость не помешает и вызовет в капитане желание к приключениям.

Наконец, девушка вынула из кармана платья маленькую баночку красных румян и деликатно нанесла их на мои щеки и губы.

– Это бальзам из мака, моего любимого цветка. Ничто не сравнится с ним, если хочешь придать сияние коже и продемонстрировать Бледному Фебюсу, что ты теплокровное создание, способное растопить мужское сердце и чресла[103], а не ледышка вампир, которая выстудит его до последнего желания.

При дерзких речах англичанки Прюданс залилась румянцем, слившись с цветом маковых румян.

– Диана, разве тебе надо бросаться в объятия Бледного Фебюса, как… э-э-э… как девушке для утех? – спросила она еле слышно.

Поппи разразилась хриплым хохотом:

– Родители должны были назвать тебя Прюд[104], а не Прюданс[105], тогда бы имя соответствовало твоей стыдливости. – Подруга лукаво подмигнула молодой бретонке: – В образе Дианы мы хотим показать не девушку для утех, а молодую особу, демонстрирующую силу и влияние. Я скажу тебе одну вещь, милая Прюданс: парней таких, как Фебюс, эдаких напыщенных индюков, я знала массу. Безумный спектакль, который он устроил, лишь иллюзия контроля и характеризует его как слабака. Видишь ли, большинство мужчин – существа с хрупким эго, которые хотят любой ценой доминировать, чтобы создать впечатление силы. Фебюс скрывает свою застенчивость под видом игры жестокой, а в конечном итоге жалкой. Он вполне заслуживает своего имени.

– Что ты хочешь сказать? – поинтересовалась я.

– Вспомни курс риторики мадам де Шантильи, лекции об «Искусстве светской беседы» на втором году обучения.

Поппи хлопнула себя по лбу:

– Ах да, я забыла, ты же пришла в Гранд Экюри сразу на третий год. Так вот, позволь объяснить: слово phébus – стилистическая фигура речи, означает too much[106], суть которой в том, чтобы витиеватой метафорой обозначить предмет, не называя его напрямую. Как капитан, который затеял бредовую авантюру, чтобы не говорить открыто о своих чувствах. Бледный Фебюс – сумасшедший. Внутри он жаждет одного: чтобы кто-то сделал первый шаг, взял его за руку. Та, которая осмелится на это, из волка сделает ягненка и будет держать в повиновении.