Двойной фантом

— Прошу прощения, молодой граф, — проговорила между тем уже вслух Муравьева. — Раз речь зашла о дуэли, позвольте поинтересоваться: у вас имеется соответствующая фамильная квота?

Я недовольно покосился на длинноножку: ну куда она лезет? Можно подумать, если квота у Бестужевых-Рюминых давно выбрана или, скажем, Евгений не вправе ею распоряжаться, то я ухвачусь за это и откажусь от боя! Это же позора не оберешься!

Тем временем, отреагировал борисовец на Машкины слова странно: он вдруг засмеялся. И вовсе не издевательски или зловеще, а легко и как-то по-доброму.

— Что вас так развеселило, молодой граф? — растерялась Муравьева.

— Помилуйте, сударыня: очевидно, вы поняли меня превратно, — снова посерьезнев, проговорил в ответ Бестужев-Рюмин. — Конечно же, я вел речь не о смертном поединке: жизни наши принадлежат Государю Императору, и разбрасываться ими по пустякам было бы с нашей стороны сущим самоуправством. Я говорил всего лишь об учебном спарринге. До первой крови или падения — ну, как это обычно бывает… Вы готовы принять вызов, молодой князь? — снова обратился он ко мне. — В случае моей победы я заберу вот это, — кивнул он на униформу на кровати, — и будем считать инцидент исчерпанным. Разумеется, с моей стороны также необходима достойная ставка… Даниил? — повернулся он к Гагарину.

Отведя наконец ревнивый взгляд от Машки, второй борисовец выступил вперед, извлек из-за пазухи кителя темную плоскую бутыль с почти нечитаемой этикеткой и продемонстрировал ее нам.

— Это эриваньское бренди почти вековой выдержки, — пояснил Евгений. — За двадцать пять империалов такую бутылку на любом аукционе с руками оторвут. Ставлю ее против мундира Натальи Алексеевны.

— Что ж, молодой граф, я охотно принимаю ваш вызов и вашу ставку, — мысленно выдохнув и не видя более никакого смысла тянуть резину, проговорил я. — Где устроим спарринг?

— Судя по схеме, в Школе есть полигон, но сомневаюсь, что мы сумеем попасть на него в этот час, не потревожив администрацию, — заявил Бестужев-Рюмин. — В обычных же коридорах можно случайно что-нибудь повредить — и тем самым опять же привлечь к себе ненужное внимание. Поэтому предлагаю просто выйти на улицу и сразиться на свежем воздухе.

— Не возражаю, — кивнул я.

По сравнению с дневной порой, снаружи заметно похолодало. Зато ветер совершенно стих. Кроме того, недавно прошел снежок, как видно, весьма обильный, и теперь почти весь горный склон был укрыт тонким белым покрывалом.

Без труда найдя достаточно широкую и ровную площадку, мы с Бестужевым-Рюминым заняли позиции в дюжине шагов друг от друга.

— Молодой князь, молодой граф, напоминаю условия поединка, — торжественно произнес Гагарин — они с Муравьевой взяли на себя роль положенных по дуэльному кодексу контролеров. — Бой учебный. Применение заведомо смертоносных техник не рекомендуется. Кто первым свернет щит, получит кровоточащую рану либо коснется рукой снега, будет считаться проигравшим.

Все верно: именно такие правила мы и оговорили по дороге сюда. Щит — обязательное условие учебного спарринга, без него любая, самая безыскусная техника противника может повлечь для поединщика роковые последствия. Так что убрал щит — автоматом проиграл. Остальное тоже понятно: раз бьемся не до смерти, нужны четкие критерии. Пропустил удар и пролил кровь — свободен. Был сбит с ног и коснулся рукой земли — в нашем случае снега — аналогично.

В общем, с самим поединком все было ясно и просто. В случае возможного моего проигрыша также никаких вопросов не возникало. Но вот если мне случится одержать победу… Тогда ведь Перовская свой мундир так и не получит, и все только еще сильнее запутается! И что было Евгению просто не предложить мне ту свою бутылку в обмен на мундир борисовки? Но нет, платить выкуп, даже и в такой форме, молодой граф, как видно, посчитал ниже своего достоинства. Ну да, верно: победить противника на дуэли куда почетнее… А ну как не сложится?

Прям хоть нарочно уступай теперь…

Стоп, а может, он на это и рассчитывает? Что я предпочту слиться по-тихому?

По ходу, всех бы это устроило…

Но только не меня.

Терпеть не могу проигрывать. Особенно — не по делу. Всегда так было. С сестрой Юлькой, когда она еще совсем мелкая была, случалось, играли во что-нибудь детское — так никогда специально ей не поддавался! Вроде и понимал, что в том и смысл такой игры — младшую заинтересовать, но нет. Расслабиться — мог, недоработать — запросто, но нарочно прогнуться — ни за что!

И теперь нипочем не стану — и выпутывайтесь, как хотите! В конце концов, как справедливо отметил сам Бестужев-Рюмин, не я это начал!

— Молодой князь, молодой граф… Приступайте! — дал тем временем команду Гагарин.

Левой рукой я привычно вскинул щит… и почти тут же ощутил пальцами правой прикосновение чего-то холодного. Я метнул взгляд вниз: моя ладонь была вся в снегу — очевидно, противник подцепил его с земли и ловко подбросил.

— Молодой князь, вы коснулись рукой снега и, согласно условиям поединка, проиграли! — провозгласил Гагарин, похоже, только того и ждавший. — Спарринг завершен!