Дверь в преисподнюю

– А теперь бес знает что! – в сердцах брякнул барон. – Я жду важного сообщения от князя Длиннорукого, даже тарелку с яблоком велел к себе поставить, и ничего нет! Обычно мы принимаем от него сообщения три раза в день. Днем он еще что-то передавал, а вечером – до сих пор ни слуху, ни духу.

– Может, с князем что-то стряслось?

– А пес его знает! Днем он написал, что наемники разбежались, а рыцари того и гляди придут в королевский замок, чтобы свергнуть Виктора.

– Может, еще не поздно? – осторожно предложил Селифан. – Наша дружина в боевой готовности.

– Не надо, – с досадой перебил Альберт. – Виктор для нас -отрезанный ломоть, пускай сам выкручивается. Да и Длиннорукий тоже – что он мне, кум, что ли? А вот самозванка…

– Какая самозванка?

– Ты чего, забыл? Та девица, что выдает себя за Марфу. Нынче днем она еще была жива. Но князь уверял, что этой ночью Анна Сергеевна ее того… Ну, ты понимаешь.

– Понимаю, – неодобрительно пробурчал воевода.

– Ничего ты не понимаешь, – зло покачал головой барон. – По-твоему, все дела в честном бою должно решать, а на самом-то деле… Ну да ладно. Хуже всего будет, если рыцари придут в замок, а Анна Сергеевна своего задания выполнить не успеет. Или, как всегда, провалит.

– Ну что ты, Альберт, к этой самозванке привязался? – не выдержал Селифан. – Мы же скоро ее кости похороним честь по чести, то есть не самозванки, а княжны Марфы, а та девушка сколько угодно может звать себя Марфой, да кто ей поверит? – Воевода пристально глянул на барона: – А может, ты не совсем уверен, что она самозванка?

– Да как ты не понимаешь, – досадливо поморщился барон. – Если рыцари одолеют Виктора, то чего доброго решат, что им все нипочем, да и на нас полезут. А Марфу, настоящую ли, самозванку ли, будто хоругвь понесут -дескать, вот она, законная наследница князей Шушков, не то что эти проклятые упыри. То есть мы с тобой.

Селифан уже открыл было рот, чтобы что-то возразить, но не успел: дверь распахнулась, и на пороге возник собственной персоной господин фон Херклафф – во фраке, белоснежном жабо и даже с моноклем.

– Вы меня зваль, херр барон? – лучезарно осклабился людоед.

– Да, господин Херклафф, нам нужна ваша помощь, – поднялся за столом Альберт. – Умеете ли вы обращаться с колдовскими предметами?

– Ну конешшно! – с гордостью заявил Херклафф. – Их бин маг и чародей высшей квалификацион, а не какой-нибудь профан, как херр Каширский, муттер ефо за ногу… Да-да, так что вас интересует?

Альберт пододвинул колдуну тарелочку с золотым яблоком:

– Посмотрите, в чем тут дело. Ничего не показывает.

– А что вы хотел увидайть?

– Ну, например, князя Длиннорукого.

– Айн момент. – Херклафф небрежным жестом произвел над тарелочкой какие-то манипуляции, яблочко покатилось вдоль кромки, однако изобразило на тарелочке лишь что-то темное, с двумя еле различимыми силуэтами. – Ничефо, сейчас добавим яркость. – Херклафф стал крутить пальцами перед блюдцем, как будто настраивая телевизор, и действительно – вскоре изображение несколько высветилось, а два силуэта оказались женскими. Они брели по болоту, тонущему во мгле, то и дело спотыкаясь о кочки и выразительно жестикулируя.

– Ну и где же Длиннорукий? – не вытерпел воевода.

Вместо ответа Херклафф еще немного поколдовал над тарелочкой, и изображение приблизилось – теперь лица обеих женщин занимали чуть не весь «экран».

– Точно Длиннорукий, – изумленно выдохнул Альберт. – Вот эта, что слева. А вторая… Кто же вторая?

– О, херр Петрович! – обрадованно вскричал Херклафф. – Вот кого я хотель кушать, но так и не скушал. Ничефо, еще успею…

– Но что они делают на болоте? – возмутился Альберт. – Их место в королевском замке.

– А еще лучше – у меня ф желудке, – расплылся людоед в плотоядной ухмылочке.

– Жаль, что не слышно, о чем они столь жарко спорят, – вздохнул воевода.

– Ну, вообще этот несовершенный аппарат не есть рассчитан на звук, -скромно заметил Херклафф, – но для такой гроссе мейстер, как я, нет никакой преграда! – Колдун сделал вид, будто нажал клавишу или переключил тумблер, и раздались какие-то невнятные звуки. Херклафф покрутил воображаемый регулятор, и барону с воеводой стали ясно слышны препирательства незадачливых путчистов.

– Все из-за тебя, – бранился Длиннорукий, – да если бы не твои разбойничьи замашки, так переночевали бы по-людски, а теперь тут шлепай по этим проклятым болотам!

– Так я ж хотел по-людски, – оправдывался Петрович, – отнять у него эти золотые стрелы и раздать нуждающемуся бедному люду!

– А ты подумал, дурья башка, на черта твоему бедному люду золотые стрелы?..

– Неужели Виктор выгнал их из замка? – удивился Альберт. – Хотя если они и там вели себя так же, то не удивительно…

– Скорее, бежали от рыцарей, – уверенно предположил воевода.

– Золотые стрелы, – как бы про себя отметил Херклафф. – Ешшо не понимайт, для чего, но что-то здесь не есть рихтих.