Дверь в преисподнюю

Князь Длиннорукий украдкой бросал взгляды на Марфу и все не мог понять, для чего она явилась в королевский замок, да еще и под вымышленным именем. И так ничего и не придумав, решил, что незачем забивать себе голову такими пустяками – найдутся дела и поважнее. Князь с опаской следил за Петровичем, который то и дело подливал себе вина, а Виктор и Теофил, занятые гостьей, на сей раз просто забыли убрать кувшин от Грозного Атамана подальше.

Господин же Каширский поглядывал на графиню и как доктор на потенциальную пациентку, и как мужчина на симпатичную ему особу противоположного пола. В конце концов он не выдержал и обратился к гостье:

– Госпожа графиня, должен вас уведомить, что ваш цвет лица не свидетельствует о здоровом образе жизни. Да и вообще здешний климат вам противопоказан – болота, сырость…

Девушка смутилась, и Виктор пришел ей на помощь:

– Господин Каширский, когда графине понадобятся услуги лекаря, то она непременно к вам обратится.

– Да нет, я просто хотел сказать, что нужно беречь здоровье, – пошел на попятный Каширский. – Медицинская концепция, коей я придерживаюсь, предполагает как аллопатические, так и гомеопатические методы пользования, и целый ряд симптомов…

Но тут произошло то, чего так опасался Длиннорукий: вылакав очередную кружку, Петрович перегнулся через стол к сидевшей напротив него гостье.

– Графиня, говорите? – брызжа слюной, завизжал Соловей. – Знаю я, что вы за графиня! – И, не обращая внимания на Длиннорукого, тянувшего его сзади за штаны, продолжал: – Вы все грабители и угнетатели трудового люда! Таких, как вы, я грабил и убивал, а потом отдавал на забаву своим лихим ребятам! – Петрович скорчил какую-то мерзкую рожу, но тут произошло нечто уж совсем непредвиденное: Марфа спокойно взяла со стола тарелку с остатками каши и аккуратно заехала ею в физиономию Петровичу.

В трапезной воцарилось мертвое молчание, прерываемое лишь мелким скулежем сползающего под стол бывшего Грозного Атамана. Длиннорукий с нескрываемой ненавистью глядел на княжну. Каширский удивленно переводил взор то с Виктора на Марфу, то с Длиннорукого на Петровича. Теофил, как ни в чем не бывало, подал на стол другую тарелку, и княжна спокойно положила себе еще овсянки.

Никто не решался нарушить тягостную тишину. И когда молчать дальше стало уж как-то не совсем прилично, в трапезной раздался негромкий голос Виктора:

– Благодарю вас, графиня.

x x x

Анна Сергеевна быстро шагала по главной осиновой аллее Белопущенского кремля – ей предстояло решительное объяснение с бароном Альбертом. И тут госпожа Глухарева к своему неудовольствию увидела идущего навстречу импозантного господина во фраке с белоснежным жабо.

– O, гутен морген, дорогая Aннет Сергеевна! – расплылся господин в плотоядном оскале.

– И вам того же, господин Херклафф, – буркнула Глухарева. Однако людоед, судя по всему, пребывал в наилучшем расположении духа и не прочь был побеседовать. Анне Сергеевне поневоле пришлось остановиться.

– Ну, как поживает Его Высочество Виктор? – продолжал Херклафф. – И как здоровье вкусненького херра Петровича?..

– Почему бы вам самим его об этом не спросить? – не слишком вежливо перебила Анна Сергеевна.

– Увы, фройляйн, – малость погрустнел Херклафф, – мне более нет ходу в королевский замок, после того как я там, как это сказать, несколько начудил. – И людоед сладостно осклабился, вспомнив свои невинные чудачества в замке Александра.

Анна Сергеевна хотела было уже пройти вперед, но господин Херклафф заговорил вновь:

– Надо бы уже отъехать домой, в Лифляндию, но что поделаешь -приходится сидеть здесь, в этой глупой Белая Пушша…

– A что так? – ухмыльнулась госпожа Глухарева.

– Да так, знайть, оставил в кенниге замке кое-какой багаж, а забрать его все никак не могу. – По алчному блеску в глазах своей собеседницы людоед понял, что сболтнул лишнее, и попытался поправиться: – Всякие мелочи, хиер унд дас.

– Искренне желаю вам их вернуть, – проговорила Анна Сергеевна и наконец-то отправилась своею дорогой.

– Ах, какая фройляйн, – мечтательно вздохнул Херклафф, провожая госпожу Глухареву взглядом, пока она не скрылась в недрах мрачного серого здания.

Когда Анна Сергеевна вошла в кабинет Альберта, там уже находились не только барон и воевода, но и «главный по духовности» упырь Гробослав. При виде дорогой гостьи все они, не сговариваясь, вскочили и почтительно поклонились.

– Ну как, решение готово? – даже не отвечая на приветствия, грозно вопросила Глухарева.

– Какое именно, уважаемая Анна Сергеевна? – учтиво переспросил Альберт. После ночного разговора с князем Григорием барон твердо решил отказаться от посылки военной дружины в Мухоморье и теперь мялся, не решаясь об этом напрямую объявить.

– Решение. O. Вводе. Войск. В. Новую. Ютландию! – с раздражением отчеканила Анна Сергеевна.

– Что же ты, Альберт, забыл, о чем мы вчера договаривались? – встрял воевода. – Я тут за ночь уже и смету подготовил – сколько нужно воинов, сколько лошадей, сколько…