Дверь в преисподнюю

Анна Сергеевна откровенно фыркнула, Каширский немного обиделся:

– Между прочим, после коллективного прослушивания этих стихов наши поэты повысили производительность труда на семь процентов!

– Все это, конечно, очень хорошо, – заметил Виктор, – только стоит ли в стихах упоминать мое имя? Нескромно как-то. Тем более что начало делу осушения болот положил еще мой пращур, королевич Георг…

– Переделаем! – оптимистично воскликнул Каширский. – «Георга славные решенья…»

Но тут Теофил вновь некстати перебил Каширского:

– Ваше Высочество, тут вас дожидается наш главный болотничий. Сказать ему, чтоб еще подождал?

– Нет-нет, – вскочил Виктор. – Извините, господа, что оставляю вас – дела… Но я уверен – не пройдет и двух десятилетий, как главному болотничьему придется переучиваться в главного лесничего! – И уже в дверях тихо добавил: – Иначе не стоило и начинать…

– Как вы думаете, что он хотел сказать? – недоуменно пожал плечами Каширский, когда они вдвоем с Анной Сергеевной остались за столом.

– Реформатор хренов, – презрительно хмыкнула госпожа Глухарева.

x x x

Когда обитатель болотного хуторка вернулся домой, хозяйка встретила его на пороге:

– Милый, куда ты исчез? Я уж думала самое худшее.

– Провожал нашего гостя, – вздохнул хозяин. – Довел до начала той тропинки, что ведет к «грядкам», а дальше там уж заблудиться невозможно.

– Я так и не поняла, чего он ищет?

– Ну, то место, где заколдовали княжну Марфу. Знаешь, Катерина, из разговора с господином Покровским я так понял, что он даже не считает Марфу княжной, а говорит о ней как о самой обычной девушке.

– А ты что же?

– Ну, я не стал переубеждать.

– Знаешь, я даже поначалу перепугалась, что этот человек сюда заслан, чтобы тебя выследить, – призналась Катерина. – И говорит вроде по-нашему, но больно как-то мудрено. Уж не из Белой ли он Пущи?

– Нет, не думаю, – улыбнулся в усы хозяин. – По выговору он, пожалуй, больше напоминает тех – ну я тебе о них рассказывал, боярина Василия и его пажа.

– Ой, не к добру, – с опаской покачала головой Катенька. – В любом случае следует поопаситься.

– Не надо, – решительно заявил хозяин. – Я решил открыться.

– Что ты, что ты! – замахала руками хозяйка. – Ведь ты погибнешь, а я этого не переживу. Да и чего ты добьешься?

– Это дело чести, – с тихой непреклонностью ответил хозяин. – Если даже водяной меня бранит за бездействие и потворство всяким лиходеям, то куда уж дальше? Я должен доказать, что это не так!

– И что же ты собираешься делать? – обреченно вздохнула хозяйка.

– Для начала наведаюсь к Беовульфу – туда белопущенские наемники не сунутся. Ну а дальше увидим.

– Благослови тебя господь, – сквозь слезы промолвила Катерина. – Ты когда собираешься идти?

– Прямо сейчас, – решительно сказал хозяин. – Вот сена Буренке принесу, и в путь.

x x x

Сидя за столом в кабинете покойного князя Григория, барон Альберт занимался государственными делами. Правда, злые языки в его окружении поговаривали, что княжеский стол совсем «не идет» барону. И действительно, если Григорий гляделся за своим столом как настоящий руководитель государства, прочно и уверенно сидевший на своем месте, то Альберт как-то терялся среди строгих и прямых очертаний княжеского стола. Но барон еще надеялся не только приноровиться к чужой мебели, но и прочно утвердиться во главе княжества, пусть даже и не в княжеском звании.

Пока же приходилось заниматься рутинными делами, связанными с обустройством Белой Пущи после лютой смерти ее долголетнего вождя. И одним из важнейших дел, по мнению барона, было возрождение духовности. Вспахивать сию благодатную ниву Альберт поручил одному из матерых упырей, давнему сподвижнику покойного князя Григория, который и докладывал престолоблюстителю о проделанной работе:

– Значит, так. Согласно последним решениям, открыли мы заброшенные храмы во всех крупнейших селах и волостях.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Альберт и отхлебнул из кружки какой-то жидкости, то ли чаю, то ли кровушки. – И как же воспринял наш народ сей шаг доброй воли со стороны властей?

Докладчик почесал плешь:

– Как надобно, так и воспринял. Правда, кое-кто не хотел идти на богослужение, но наши стрельцы постарались – всех в церкву затолкали! -Упырь удовлетворенно осклабился.

Однако Альберт остался недоволен:

– Ну вот, опять. Сказано же было, чтоб никакого насилия! Это ведь не сбор податей, а дело личное, добровольное. Кто хочет, тот пускай идет в церковь, кто не хочет – принуждать никого не надо. Послушай, Гробослав, пора уж понять, что времена не те… Такое впечатление, что вы все сговорились, чтобы обгадить любое хорошее начинание!

– Так мы же хотели, чтобы как лучше, – обескураженно пробормотал Гробослав. – Сказали нам подымать духовность, вводить православие, чтоб его, ну вот мы и стараемся понемногу. A как же иначе? Пока людишек силой в храм не затолкаешь…

– – Никого не надо толкать в храм силой! – не выдержав, хлопнул по столу Альберт. – Ясно вам?!

– Ясно-то ясно, – протянул Гробослав, – да только как же еще вводить эту самую духовность, коли не силой?..