Две крепости

Но Сэм не ответил: он остекленело смотрел на обрыв. — Простофиля! — сказал он. — Балда! Моя прекрасная веревка! Она там, привязана к пню, а мы на дне! Отличную лестницу мы оставили для этого мерзкого Голлума. Все равно что поставить указатель: мы прошли вон туда! То-то мне казалось, что уж больно все гладко складывается!

— Если придумаешь способ, как нам обоим спуститься и захватить с собой веревку, можешь обозвать меня простофилей или любым другим словечком Деда, — сказал Фродо. — Возвращайся и отвяжи веревку, если уж так хочется, а потом спускайся.

Сэм почесал в затылке. — Нет, прошу прощения, не придумаю, — сознался он. — Но оставлять ее мне не хочется, факт! — и он слегка потянул за веревку. — Трудно расставаться с тем, что принесли из страны эльфов. Может, сама Галадриель сплела ее. Галадриель! — задумчиво повторил Сэм, скорбно покачивая головой. Потом посмотрел вверх и на всякий случай еще раз дернул за веревку.

К полнейшему удивлению обоих хоббитов, она подалась. Сэм упал, а серая веревка бесшумно соскользнула сверху и свернулась на нем длинными петлями. Фродо засмеялся. — Кто привязывал веревку? — спросил он. — Хорошо, что она продержалась столько, сколько продержалась! Подумать только, я всецело полагался на этот узел!

Но Сэм не смеялся. — Может, я не мастак лазить по горам, мастер Фродо, — проговорил он обиженно, — но в веревках и узлах я кое-что смыслю. Можно сказать, это у нас семейное. Да что там – мой дед, а после дядя Энди, старший брат Деда, много лет держали близ Тайфилда веревочную мастерскую. И вряд ли кто в Шире или где-нибудь еще завяжет веревку крепче, чем я завязал эту вокруг пня.

— Значит, веревка разорвалась — должно быть, перетерлась об острый край, — предположил Фродо.

— Держу пари, нет! — возразил Сэм еще более обиженно. Он наклонился и осмотрел концы. — И в самом деле нет! Ни одной прядки не порвано.

— Тогда, боюсь, виноват узел, — вздохнул Фродо.

Сэм покачал головой и не ответил. Он задумчиво пропускал веревку сквозь пальцы. — Думайте что хотите, мастер Фродо, — проговорил он наконец, — а я считаю, что веревка отвязалась сама – когда я ее позвал. — Он свернул веревку и любовно спрятал ее в мешок.

— Она действительно отвязалась, и это главное, — сказал Фродо. — Но пора подумать о следующем шаге. Скоро ночь. Как прекрасны эти звезды – и луна!

— Сердце радуется, верно? — Сэм тоже задрал голову. — Какие-то эльфийские. А луна прибывает. Из-за облаков мы не видели ее уже две ночи. Светит очень даже ярко.

— Да, — согласился Фродо, — но до полнолуния еще несколько дней. Пожалуй, мы пока не пойдем через болота.

Под покровом первой ночной тени хоббиты начали новый отрезок дороги. Через некоторое время Сэм обернулся и окинул взглядом пройденный путь. На тусклом фоне скалы зарубкой чернел вход в ущелье. — Я рад, что у нас была с собой эльфийская веревка, — сказал он. — Мы отчасти собьем с толку этого воришку. Пусть опробует своими противными плоскими лапами эти уступы!

Хоббиты направились в сторону от утеса, через нагромождение валунов и обломков скал, влажных и скользких от сильного дождя. Земля продолжала резко опускаться. Пройдя еще немного, они оказались перед большой расселиной, внезапно черной пастью разверзшейся у них под ногами. Расселина была не очень широка, но все же перепрыгнуть через нее в тусклом свете было трудно. Хоббитам послышалось, будто в глубине ее журчит вода. Расселина поворачивала в сторону от обрыва, на север, и значит, по крайней мере до рассвета преграждала хоббитам путь в том направлении.

— Я думаю, лучше попробовать пройти на юг вдоль утесов, — сказал Сэм. — Может, найдем какое-нибудь убежище или даже пещеру.

— Давай, — согласился Фродо, — я устал и сегодня вряд ли смогу еще долго брести по камням, хоть мысль о промедлении мне и противна. Я хотел бы, чтобы перед нами лежала ровная дорога – тогда я шел бы и шел, пока несут ноги.

Идти вдоль изломанного подножия Эмин-Муиля оказалось не легче. Сэм не нашел ни убежища, ни пещеры: лишь голые скалы хмуро нависали над обрывом, который здесь был гораздо выше и круче. В конце концов совершенно измученные хоббиты попросту рухнули на землю под защитой огромного камня неподалеку от подножия обрыва. Некоторое время они угрюмо сидели там, безуспешно пытаясь бороться со сном в холодной неподвижной ночи. Ярко светила луна, высоко взобравшаяся на небосклон. Ее призрачный белый свет озарял каменистые склоны и проникал в каждую трещинку крутого обрыва холодной угрюмой скалы, превращая темную громаду в ледяную бледно-серую с подпалинами черных теней.

— Ладно! — сказал Фродо, вставая и плотнее запахивая плащ. — Поспи, Сэм. Возьми мое одеяло. А я похожу, покараулю. — Неожиданно он насторожился и, пригнувшись, схватил Сэма за рукав. — Что это? — прошептал он. — Смотри, вон там, на утесе!

Сэм взглянул и резко втянул воздух сквозь зубы. — С-с-с! — сказал он. — Вот оно что! Голлум! Змейки-гадючки! Подумать только, я воображал, будто нашим спуском мы собьем его со следа! А поглядите-ка! Ползет, как мерзкий паук по стене.