Две крепости

— Причины для ухода вы можете увидеть из окна, — ответил Гэндальф. — А о других причины с легкостью догадаетесь. Ваши слуги истреблены или рассеяны, соседей вы превратили во врагов, а нового хозяина обманули или пытались обмануть. И когда его око обратится сюда, это будет багровое око гнева. Но коль я говорю «не станут чинить препятствий», я имею в виду именно это — ни уз, ни цепей; вы будете вольны пойти куда вздумается, Саруман, даже... даже в Мордор, если угодно. Но вначале вы отдадите мне Ключ от Ортанка и свой посох. Они будут залогом вашего разумного поведения — впоследствии я верну вам их, если заслужите.

Лицо Сарумана мертвенно побледнело и перекосилось от ярости, а в глазах вспыхнул красный огонь. Колдун свирепо рассмеялся. — Впоследствии! — воскликнул он, и его голос поднялся до вопля. — Впоследствии! Да, когда вы приберете к рукам и ключи от Барад-Дура, и венцы Семи Королей, и жезлы Пяти Колдунов, а сами вознесетесь на недосягаемую высоту, не сравнимую с вашим нынешним положением! Скромный замысел. Едва ли требующий моей помощи! У меня есть чем заняться. Не будьте глупцом. Если хотите иметь со мной дело, пока есть такая возможность, уходите — и возвращайтесь, когда образумитесь! Да не берите с собой головорезов и мелкий сброд, что таскается за вами по пятам! До свидания! — Колдун повернулся, намереваясь уйти с балкона.

— Назад, Саруман! — повелительно сказал Гэндальф. К общему удивлению, Саруман повернулся и, словно против воли, медленно подошел к железным перилам и облокотился на них, тяжело дыша. Лицо его исказилось и сморщилось. Скрюченные пальцы судорожно сжимали тяжелый черный посох.

— Я не давал вам позволения уйти, — строго сказал Гэндальф. — Я еще не закончил. Вы поглупели, Саруман, и все же мне жаль вас. Вы еще можете отвернуться от безумия и зла и послужить добру. Но вы выбрали другое — остаться и тщиться осуществить свои прежние планы. Оставайтесь! Но предупреждаю: вырваться отсюда будет нелегко! Даже если к вам протянутся темные руки с востока. Саруман! — воскликнул он, и его голос зазвучал властно и повелительно. — Смотри, я не Гэндальф Серый, которого ты предал. Я Гэндальф Белый, преодолевший смерть. А у тебя отныне нет цвета, и я изгоняю тебя из Совета и из ордена!

Чародей поднял руку и медленно проговорил ясным холодным голосом: — Саруман, твой посох сломан! — Послышался треск, и посох в руках Сарумана раскололся. Его верхушка упала к ногам Гэндальфа. — Прочь! — сказал Гэндальф. Саруман с воплем повергся ниц и пополз к дверям. В этот миг сверху упал тяжелый сверкающий предмет, пущенный неведомой рукой. Он отскочил от перил балкона в миг, когда Саруман оторвался от них, и, пролетев рядом с головой Гэндальфа, ударил в ступеньку, на которой тот стоял. Железные перила зазвенели и переломились. Ступенька треснула и разлетелась сверкающими осколками. Но сам предмет остался невредим. Это был хрустальный шар, темный, но сверкающий изнутри красным пламенем. Он скатился по лестнице и взял курс на глубокую лужу. Пиппин кинулся вдогонку и подхватил его.

— Мошенник! — воскликнул Эомер. Но Гэндальф не шелохнулся. — Нет, это бросил не Саруман, — сказал он, — и даже, я думаю, не по его просьбе. Шар вылетел из окна высоко вверху. Прощальный подарок мастера Змеиного Языка, как мне кажется, но плохо нацеленный.

— Быть может, он плохо прицелился оттого, что не мог решить, кого ненавидит сильнее, вас или Сарумана, — предположил Арагорн.

— Возможно, — согласился Гэндальф. — Этой парочке общество друг друга доставит мало приятного: им не миновать грызни. И поделом! Если Змеиный Язык когда-нибудь выйдет из Ортанка живым, это будет непомерно щедрая награда.

Эй, сынок, дай-ка сюда! Я не просил тебя хватать его, — воскликнул он, резко оборачиваясь: Пиппин медленно поднимался по ступеням, словно нес тяжелый груз. Гэндальф торопливо спустился навстречу хоббиту, забрал у него темный шар и закутал в плащ. — Я позабочусь об этом, — сказал он. — Не думаю, чтобы Саруман хотел выбросить эту вещь.

— Но у него может найтись что-нибудь другое, — заметил Гимли. — Если разговор окончен, то пойдемте отсюда, пока нас не забросали камнями.

— Разговор окончен, — согласился Гэндальф. — Идемте.

Они повернули от дверей Ортанка и сошли вниз. Всадники приветствовали короля радостными криками, а Гэндальфу салютовали. Чары Сарумана были разрушены: все видели, как он явился по приказу Гэндальфа и по его же соизволению униженно уполз.

— Ну, с этим покончено, — сказал Гэндальф. — Теперь я должен увидеться с Древобородым и рассказать ему, как обстоят дела.

— Он, конечно же, догадывается? — сказал Мерри. — Разве мог разговор закончиться иначе?